Прошло более месяца с начала войны. 24 июля 1941 года, вечером, командир взвода отдельной запасной радиороты лейтенант Роман Гончар был вызван на Арбат, к начальнику отдела спецрадиосвязи Разведуправления. Пять минут на сборы личных вещей, и лейтенант прыгнул в машину.

Полковник Рябов хоть и встретил улыбкой, но был немногословен: «Времени на беседу нет. Вот пакет. Вскроете его после посадки самолета, и все будет ясно. — Полковник протянул пакет, опечатанный сургучными печатями, пожал руку и добавил: — Самолет уже ждет».

Лейтенанту стало ясно, что не время и не место задавать вопросы, хотя вопросов возникало много. Гончар интуитивно понял: если уровень секретности столь высок, что даже ему, организатору спецрадиосвязи, не раскрывают суть операции, — значит, дело необычное. Как оказалось позже — историческое.

Есть в истории спецрадиосвязи военной разведки операции, никак не связанные с… разведкой. «Специфические задачи в особых условиях», — так называют их сами разведчики-радисты.

Подобное определение может показаться странным. Ведь в службе радиосвязи Разведуправления все задачи и специфические, и в особых условиях. И тем не менее речь действительно идет об уникальных операциях. Из сегодняшних живущих на Земле о них знают единицы. Даже в самой военной разведке.

Что это за суперспецзадачи? Чтобы ответить на вопрос, надо вернуться в жаркое лето 1941-го. Теперь, из нашего далека, в самых страшных снах мы не в силах представить трагизм той ситуации.

Уже пал Минск. В плену триста двадцать тысяч советских солдат. Фон Бок бросает свои дивизии на Смоленск. Фон Лееб достиг Ковно и Пскова. Фон Рундштедт хозяйничает во Львове и Тернополе. Предчувствие катастрофы и тяжкое осознание: Советский Союз один на один с гитлеровской Германией.

В эти дни в Москву прилетает личный представитель президента США Гарри Гопкинс. Путь не близкий, опасный, но Гопкинс понимает важность визита. А как понимаем это мы! В Кремле безмерно рады посланцу из-за океана.

Все говорило о том, что визит полномочного представителя Рузвельта должен был пройти безупречно. Для этого пришлось потрудиться Наркоматам иностранных и внутренних дел, а обеспечение этой встречи связью возложили почему-то на службу спецрадиосвязи военной разведки.

Теперь уже сложно ответить: почему? Ведь обеспечением государственных визитов занимались иные службы. Но у людей в погонах не принято задавать подобные вопросы, тем более в военное время, когда враг рвется к Москве. Да и не то в конце концов важно, кто эту связь обеспечивал. Главное другое. Как это было?

После войны Роман Гончар много читал о приезде Гарри Гопкинса в Москву. Но тогда, по дороге на Центральный аэродром, и предположить не мог, что обеспечивать связью визит посланника президента США было поручено именно ему.

Пока ехал на аэродром, машину дважды останавливали патрули. Подозрительно одет был лейтенант Гончар для фронтовой Москвы — в штатский костюм, шляпу.

Самолет стоял в готовности к взлету. За Гончаром закрылась дверь, и машина вырулила к летному полю.

В салоне сидели несколько человек. Некоторые переговаривались на английском. В хвосте самолета — два чемодана и аккумуляторы. Лейтенант понял: это радиоаппаратура.

Самолет лег на курс, и пассажиры по левому борту в иллюминаторы увидели море заградительного огня. Впечатляющее зрелище. Поняли: фашистские самолеты опять рвутся к столице.

Через два часа полета самолет словно переместился из тени в свет. Стало ясно, что летят они на север и уже вошли в полосу белых ночей. Гончар вспомнил город на Неве, годы, проведенные в училище связи.

Но самолет забирался все дальше на север. Зашли на посадку, внизу показался аэродром. Полноводная река и большой город на берегу. Оказалось, это Архангельск.

Всех пассажиров увезли, и на взлетной полосе осталось трое: лейтенанты Гончар, Савельев и старшина Мельников. Было три часа утра 25 июля. Гончар отошел в сторону, сломал сургучную печать, вскрыл пакет. Прочел:

«Вы назначаетесь начальником радиостанции для обеспечения связи Архангельска с Москвой по прилагаемому расписанию. В вашем распоряжении офицер специальной связи лейтенант Савельев и радист старшина Мельников. Радиостанцию развернуть в помещениях, предоставленных авиационной частью. После установления связи с Москвой надлежит прибыть к начальнику штаба Архангельского военного округа комбригу Григорьеву и действовать согласно его указаниям». И подпись: полковник Рябов.

Едва успел прочесть приказ, как подкатила машина. «Кто лейтенант Гончар?» — спросил майор в авиационной форме, выйдя из машины. Гончар поднял руку. Майор подозрительно оглядел его, остановил взгляд на шляпе. Шляпа в ту пору и вправду была не в почете. Пришлось предъявить удостоверение. Майор сказал, что для них выделены две комнаты в штабе части. Окна зарешечены, у дверей круглосуточный пост. Выделен катер для переправы через Северную Двину и связи со штабом округа.

Расписание предусматривало ночной и дневной сеансы связи, а также вызов Москвы в любое время суток. Центр следил за Архангельском каждые десять минут в начале часа. Этот способ связи обеспечивал высокую оперативность прохождения радиограмм.

График связи говорил сам за себя: им предстоит выполнять задачу государственной важности.

Лейтенант Гончар и старшина Мельников развернули аппаратуру и уже к пяти часам утра установили связь с Москвой. Затем Гончар переправился через Северную Двину и прибыл в штаб округа к комбригу Григорьеву.

Комбриг выслушал доклад и немало удивился сказанному. Уж он-то как никто другой знал качество связи его штаба с Москвой. Она была неустойчивой, а порой пропадала вообще. Телеграфная линия через Вологду также работала плохо.

И поэтому Григорьев решил сам убедиться в устойчивости радиомоста. Но перед этим он, наконец, раскрыл суть операции. Оказалось, что в ближайшие два-три дня в Архангельск должен прибыть представитель американского президента господин Гарри Гопкинс. После краткой остановки в Архангельске он вылетит в Москву, а на обратном пути через Архангельск отправится в Англию.

«Ваша задача, — приказал комбриг, — обеспечить устойчивую связь с Москвой. Радиограммы без задержки будете доставлять мне на катере. От меня радиограммы в опечатанных пакетах будете получать