Старые знания не отменяются, не уничтожаются революциями, войнами, а унаследуются грядущими поколениями (хотя и в неполном объеме). К сожалению, часто мы видим, как новые поколения удовлетворяются эрзац-культурой. Поэтому наша задача дать человеку возможность взглянуть на природу общества, культуры, цивилизаций, да и на самого себя в конце концов (в прошлом, настоящем и будущем). «Обычно выясняется неожиданно для современников, что в старом давно уже таились и подготавливались элементы нового, – заметил В. И. Вернадский. – Часто сразу и внезапно это старое появляется в новом облике, старое сразу освещается». Он считал, что закономерен процесс, для которого характерно как созидание нового, так и бережное сохранение достигнутого ранее в веках прошлыми поколениями. Все же
Конечно, нельзя оставаться в прежнем состоянии, если новое стремительно вторгается в нашу жизнь и меняет ее. Образы, реалии выстраиваемой нами цивилизации, бесчисленные и прекрасные образы, которые доставляют нам блаженство или муки адовы, вовсе не есть «излишек и сверхприданный дар» (Г. Флоровский). Нет, они – важная часть вечно изменяемого и обновляемого мира, того мира, где замысел человеческий накладывается на талантливый, смелый, прекрасный, хотя несовершенный набросок. Поэтому так нужен гениальный «архитектор мира».
Разумеется, наши книги имеют источником не бога, а человека, но они, во-первых, дают более или менее объективную картину древнего и современного мира, во-вторых, несут важный, значимый смысловой и духовный заряд, в-третьих, являются выражением нашей индивидуальности. Плутарх учил нас: «Не следует давать волю гневу ни в игре – ибо он вносит вражду в дружескую приязнь; ни в ученом споре – ибо он превращает этот спор в чуждое науке препирательство; ни в суде – ибо он присоединяет к правосудию насилие; ни в в воспитании – ибо он подавляет волю и отталкивает от учения…» Но мы не можем писать без гнева и пристрастия. Ведь жизнь и книги – не игра, наука – грозное оружие, которое надо обращать против врагов народа и страны, а гнев, священный гнев – это меч Архангела, который настигает там, где молчат законы, суды и пресса… Думаю, что историк Моммзен был тысячу раз прав, заметив: «Те, кто, подобно мне, жил среди исторических событий, начинают сознавать, что историю нельзя ни писать, ни создавать без любви или ненависти». Так пусть это повествование никого не оставит равнодушным. Если же вы найдете в книге немало резких или даже грубых слов, я отправлю вас к поэту Овидию, сказавшему в отношении строк своих «Скорбных элегий»: «Верно, и в книжке моей оборотов немало порочных, но отвечает за них не человек, а страна» (где я живу). Пороки – это наши умершие добродетели…
И пусть мы не обладаем даром Иеронима, который был исключительно работоспособен, знал латынь, греческий, древнееврейский и мог, как говорят, диктовать сразу несколько книг, наша задача – донести до сознания людей то, что их соединяет, как и то особенное, что, выделяя, разделяет, придает им неповторимую прелесть. А может быть, и подготовить в умах коллективного архитектора. Пока достижения цивилизации хотя и сближают народы и культуры, но не настолько, чтобы сделать мир единым и безопасным. Оставив место их дивному своеобразию, их «лица необщему выраженью», мы прибегнем к «смесительным упрощениям» и к воплощению «образов живых», ибо, как сказал Пиндар, лишь они одни от богов. Кто-то скажет, что подобный труд напоминает скорее усилия Сизифа, который понапрасну пытался вкатить огромный камень на высокую гору. Да, бедный Сизиф не мог выполнить непосильную задачу. Когда он приближался к вершине, «бесстыдный камень» тяжким весом опрокидывал его, скатываясь вниз. Сизиф спускался, находил камень и вновь начинал свой, казалось бы, бесполезный труд. Камень первоначально изображался как солнечный диск, а гора, на которую Сизиф его вкатывал, была небосводом, т. е. труд его приобрел так сказать космическое звучание. Возможно, в этом заложен скрытый смысл. По крайней мере, у древних греков слово «Сизиф» переводилось как «очень мудрый». По ряду сведений, именно от него родился знаменитый путешественник и герой греков Одиссей.
Но, заметим, труд Сизифа был для него обузой и наказанием (его приговорили «судьи мертвых»). Нас же к выполнению этой задачи «приговорили» будущие поколения. Ведь написание мудрой, умной, глубокой книги – тоже труд, и труд ничуть не менее тяжкий, чем Сизифов. В одном из произведений древнеегипетской литературы жрец Исиды говорит лицу, пожелавшему овладеть тайнами и знаниями мира: «Если ты хочешь познать истинное, найди священную книгу, которую написал своею рукою бог Тот. В ней сокрыты все тайны жизни и смерти, в ней сокрыты могущественные заклинания, и, если ты их узнаешь, ты станешь сам подобным богам». Но существует ли на свете КНИГА, обладающая столь бесконечным могуществом? Вряд ли. И чем больше задумываешься над судьбами людей и народов, отраженными в книгах и деяниях, тем яснее понимаешь, сколь нелепо и глупо выискивать в одной книге формулу истины, единственную «верную философию», как и «единственно верный путь». К тому же и книги, увы, смертны… Как известно, около двух третей всех книг, написанных античными авторами, погибли в результате войн и других тяжких бедствий, постигших Рим, Грецию, Александрию, Византию, Персию, Китай, Индию и т. д. В итоге в первую очередь пострадали самые знаменитые и именитые авторы древности: Эсхил, Софокл, Еврипид, Аристофан.
Из более чем 330 написанных ими пьес до нас дошли целиком только 43. Остальные же известны в основном в названиях или фрагментах. Так, из 80 драматических произведений Эсхила уцелело лишь 7 трагедий, охватывающих два последних десятилетия творчества. Сохранилось несколько сотен фрагментов из Эсхила. В наше время найдены папирусные отрывки из его сатировских драм. Столько же пьес дошло до современников из пьес Софокла (7), включая знаменитого «Царя Эдипа». Хотя всего, по подсчетам филологов, Софокл написал 123 драмы. Столь же печальна судьба произведений Еврипида: из 92 его работ до нас дошло только 17 трагедий и одна сатировская драма. Не менее 40 комедий написал Аристофан; целиком из них до нас дошло лишь 11 пьес. Долгое время считалось почти полностью утерянным наследие и лучшего комедиографа III века до н. э. Менандра.
От остальных древнегреческих драматургов, как отмечают, не осталось почти ничего, кроме мелких отрывков (впрочем, некоторые их пьесы были переделаны древнеримскими авторами, что позволяет хотя бы составить представление о них). Это трагично, ибо еще в III веке до н. э. александрийские филологи представили полные собрания сочинений первых трех названных нами авторов, хранившихся в знаменитой городской библиотеке. Списки с этих собраний делались вплоть до эпохи вторжения арабов. Увы, библиотека, о которой Борхес писал, что «хранимых в ней томов гораздо больше, чем песка в пустыне и звезд на небе», была сожжена дотла в 642 году н. э. Правда, в наш век, в эпоху регулярных поисков и тщательных раскопок, в Египте находят множество остатков древних книг. По количеству находок в этих местах преобладают Гомер, Демосфен, Еврипид, Платон, Менандр, Фукидид, Гесиод, что, видимо, указывает на «тиражирование» в прошлом произведений в центрах Александрии.
И тем не менее для всех очевидно, сколь ненадежна методика сохранения величайших произведений мысли и культуры. Ведь и сегодня в глазах иных из современников книги – ничтожные и мало что значащие реликты… Префразировав известные слова халифа, люди эти говорят: «Если эти книги говорят то, что я знаю, они излишни, если нет – опасны». Но властители России обязаны дать ход великим творениям современности. Откройте двери настежь талантам, коих у нас немало, – тогда сами вы уподобитесь богам и слава ваша будет сиять вечно. Русский историк Н. М. Карамзин говорил: «Талант великих душ есть узнавать великое в других людях». Мы же говорим современникам: «Талант великих правителей – сделать великой свою страну».
Хотелось бы напомнить и высказывание Н. Данилевского о первых культурах, к которым он относил Египетскую, Китайскую, Вавилонскую, Индийскую и Иранскую. Все они – культуры подготовительные,
