В. В. Верещагин. Двери Тимура (Тамерлана)
Во времена нашествий и гонений не до наук и поэзии. Жизнь великого Фирдоуси превратилась в одну бесконечную «тропу бегства». Тяжело сложилась жизнь у самой яркой звезды суфийской поэзии, Джалал ад-Дина Руми, автора «Поэмы о скрытом смысле» («Маснави»). Джами сказал, что его «Маснави» – это «Коран на персидском языке», и что «его место выше Луны и Солнца». Но судьба распорядилась так, что ужасы татаро-монгольского нашествия трагически отразились и на нем. Родился он в 1207 году в Балхе, на территории современного Афганистана. Город вскоре был превращен воинами Чингисхана в руины (перед тем семья покинула город в 1218 г.). После переезда в Нишапур, паломничества в Мекку и короткого пребывания в Дамаске и Алеппо пути-дороги привели Джалал ад-Дина в Малую Азию. Мусульмане называли ее Румом. Тут он обосновался вместе с семьей (1220).
Миниатюра, изображающая путешествие
Но и сюда дотянулась рука монголов, дошел «дым татарской армии». Кочевники опустошали земли, истребляли тысячи людей, десятки тысяч угоняли в плен. В 1256 году монгольские орды подошли к столице Рума – Конье, но в город не вошли. Именно тут прошла значительная часть жизни великого поэта. На гору познаний он поднимался долго и упорно. Ему повезло с наставниками. Среди них прежде всего был отец, Баха Валяд, известный проповедник, правовед и суфий, ставший руководителем избранных учеников. Его перу принадлежали «Божественные знания» («Маариф»). Когда сын вырос, суфийский поэт Аттар сказал Баха Валяду: «Вскоре твоему сыну предстоит возжечь огонь в сердцах любящих Бога во всем мире». После смерти отца Руми уже являлся признанным знатоком философии, истории, Корана, математики и т. д. и по праву занял его место. Но к суфизму он пришел через Термизи, ученика отца. Руми вскоре становится духовным наставником населения Коньи (что находится на территории современной Турции). Его наследие обширно и представляет для читателя немалый интерес.
«Медитирующий суфий». Турецкая миниатюра
Как правило, мы становимся чаще свидетелями того, как из области светских, политических или культурных интересов люди переходят в лоно веры и религии. Это кажется нам в порядке вещей. Но тут картина совершенно противоположная. Руми – суфий, духовная особа и правовед. И вдруг он становится поэтом (после знакомства с Тебризи). Шамс ад-Дин Тебризи сыграл в размеренной жизни служителя веры и закона роль возмутителя спокойствия. Сам Руми писал: «Я был трезвым аскетом, я всходил на кафедру и читал проповеди, но судьба превратила меня в Твоего преданного любовника. Прежде рука моя всегда лежала на Коране, но теперь она держит флягу Любви. Мои уста исторгали одни слова прославления, но теперь для них остались только стихи и песни». Любовь к поэзии появилась перед Руми не в образе неземной красавицы, а в виде духовного наставника. Некий внутренний голос призвал его не быть слепо привязанным к молитвенному коврику, а обратить внимание на жизнь, поэзию и любовь. Можно сказать, что Тебризи сыграл роль волшебника, избавив Руми от «оков» аскетическо-религиозного бытия, безусловно, зачастую ограниченного. С. Наср скажет о трансформации суфия Руми в поэта: «Кажется, Шамс ад-Дин стал воплощением божественного духовного импульса, который в определенном смысле «выявил» в поэтической форме потенции внутреннего созерцания Руми и привел океан его существа в движение, породившее мощные волны, которые изменили историю персидской литературы». До конца жизни он продолжал преданно служить поэзии (1273). Когда Шамс ад-Дин, «Солнце религии», исчез (говорят, он был убит приверженцами), в сердце Руми солнце поэзии светить не переставало. Поэзия стала для него ближе.
Кружащиеся дервиши
Основные произведения Руми – «Диван-и Шамс-и Табризи», что содержит около 40 тыс. строк, и «Маснави», единое произведение, состоящее из 25 тыс. строк. Особый интерес представляет «Диван» («Собрание стихов»). Стихи эти Руми писались на протяжении 30 лет, до конца жизни. Мы руководствуемся теми текстами, которые подобрал в книге о поэте американец У. Читтик (1981). Рассуждая на тему о роли познания в жизни людей, о том, что или кто должно являться источником мудрости, Руми направляет нас к известным фигурам – Аврааму, Моисею, Иисусу, Мухаммаду (к последнему, разумеется, par excellence). Руми пишет: «О Мухаммад! Ты был «неграмотным» сиротой. Не было у тебя ни отца, ни матери, которые водили бы тебя в школу, учили наукам и искусствам. Откуда же у тебя все это необъятное знание? Ведь ты поведал обо всем, что с самого начала творения и бытия приходило в наш мир. Шаг за шагом описал ты путь сущего, рассказал о его доброй воле и несчастье. Явил ты нам знаки райских садов, древо за древом, и даже серьги в ушах гурий описал ты. И об адском узилище поведал ты, о каждом закоулке его и каждой его яме. Ты говорил нам о конце и крушении мира, о Вечности, у которой нет предела. Так откуда же ты узнал все это? В какую школу ходил?» Ответствует Мухаммед: «Да, я был сиротой, и не было у меня никого, но вот, сей Некто стал моим наставником и научил меня: «Милостивый научил Корану» (К, 55: 1–2). И за сто тысяч лет не научиться этому, если взять в учителя сотворенное существо, а если даже кто-нибудь и научится этому, то знание будет приобретенным и подражательным. У такого человека не будет ключей от этого знания. Не выросшее органично, оно будет застывшим. Это – внешний образ знания, а не дух его, не действительное знание». Мысль Руми глубока и заключается в том, что без духовной и нравственной сердцевины действия любого учителя, художника или писателя будут мертвы и безжизненны.
Мавзолей Руми в Конье
В конце концов, кто угодно может нарисовать тот или иной образ (на стене или на экране. –
Восточные женщины в своем кругу. Миниатюра
Вторая важная тема, которой касается Руми, это тема двух жизненных начал, взаимотношений мужчины и женщины. Хотя сущности у них одни и те же – человеческие, но начала – разные. Суфизм разграничивает в личности начала активные и пассивные, мужское и женское, разумное и чувственное; та же парная схема, что присутствует в китайской философии, – ян и инь. Мужчина – это творец, активное, разумное начало. Женщина – начало пассивное и принимающее энергию мужчины. «С точки зрения разума небеса – мужчина, а земля – женщина: все, что он кидает в нее, она взращивает», – говорит мудрец. Назначение мужчины – стремиться вверх, к небу, высокому свершению и подвигу; назначение женщины – быть опорой, оплотом, домом. Если бы удалось как-то зафиксировать свойства этих двух видов, то за Адамом все же было закреплено такое его определяющее и характерное качество как разум, а за Евой – эго, то есть личное, частное, эгоистичное, суетное. Хотя у Руми пара эта выглядит, как нам показалось, уж очень схематично («мужи» – святые, «женщины» – неверные, «мужи» заняты смыслом, а «женщины» – в плену у форм). Но в его эпоху такова была действительность. Удел мужчин – подвиги, военная, политическая, духовная карьера, удел женщин – семейные обязанности, скучный быт, тряпки, украшения, суетная болтовня о том о сем, интриги или любовные похождения (а большей частью лишь мечты о них).
Объяснение в любви. Миниатюра
Я. Малчевский. Смерть-красавица
Руми не считает женщину извечным злом, хотя не скрывает и наличия в ней злых, порочных, а главное, неразумных и глупых начал. Женщина – это всегда эго, а эго зачастую чуждо разуму. «Она – реальность эго, что взывает к злу, в физическом устройстве человека воплощенному». Женщина норовит подчинить себе мужчину. Слабый мужчина с ней никогда не справится: «Муж женственный не сможет бороться с эго: не для задницы осла мускус и розовая вода». Мужчинам свойственно властолюбие и суровое мужество, женщинам – покорность, мягкосердие, любовь. Руми в «Маснави» и в «Диване» воспевал
