Валентинов день. Темные очки, вокруг соломенной шляпы обмотан шарф, под ногами белая кожаная сумочка. Платьице цвета морской волны не слишком много скрывает, длинные волосы завязаны голубой лентой и перекинуты через плечо. Ленту с волос первым делом сдеру – я просто тащусь, когда пряди рассыпаются по подушкам.

Видит меня и, понятно, выпендривается, холодность изображает. Целует в обе щеки, на европейский типа манер. Я-то рассчитывал на горячий прием, на поцелуи с язычком… Ничего, меня такими штучками не собьешь. Поперлась бы ты в такую даль, если бы не зудело!

Зато, что приятно, никаких больше усиков! То ли воском, то ли лазером свела, не пойму. Короче, присаживаюсь рядышком, и Сеф с места в карьер начинает жаловаться. Папаша-полицейский совсем затрахал, заставляет поступать куда-нибудь в колледж. Она подумывает об Англии, вот и решила посоветоваться, где там лучше учиться.

Не знаю, может, из-за недавней встречи с теми, кого не хочется называть, картину я ей рисую не слишком привлекательную. Север мрачный, центр унылый, в деревне вообще со скуки помрешь, кругом одни жертвы инцеста – не говоря уже о Лондоне, где плюнуть некуда, сплошные шлюхи и шпана.

– А вот, к примеру, Брайтон, университет Сассекса… – начинает Сеф.

Слушаю и жду, когда подействует водочный коктейль с лимонадом, который я ей заказал. Я сторонник старых испытанных методов. Как сказал один великий человек, «демократия – худший вид правления, не считая всех прочих».

Однако упоминание Брайтона я проигнорировать никак не могу. Даже мой либерализм не беспределен.

– Нет-нет, Брайтон исключен! Там одни гомики… – начинаю объяснять, а сам думаю: а вдруг она сама того – греческая любовь и все такое… Эта грязь не для меня – в каких только дырах я ни побывал, но все они были передние. – Ехать можно только в Уэльс, там еще куда ни шло. В Абер… черт, забыл… в общем, у моря, довольно престижное местечко, кстати. Сеф приподнимает очки, ее огромные черные глаза щурятся на ярком солнце.

– Значит, в Уэльсе хорошо?

Хорошо? Хрен его знает, что такое «хорошо». Слишком я увяз в болоте морального релятивизма, как выразился один мудозвон на канале «Дискавери». Я тогда крикнул прямо в экран: «Мне можешь не рассказывать, я в пабе работаю!»

– Да, но в Уэльсе есть одна большая проблема: там слишком много местных жителей. Они себя англичанами не считают, да и мы, в общем, их тоже за людей не держим, хотя формально пока в Англии.

Сеф качает головой и лезет в сумочку за куревом.

– Хотелось бы быть поближе к Лондону.

Понятное дело. Овец и в Греции хватает.

Вообще мозговитая нация, эти греки. Все о них слышали. Гомер, Аристотель, Сократ, Платон… какую науку ни возьми, основной состав. Однако сейчас у меня на уме вовсе не науки.

– Ну так что, – спрашиваю, – чем займемся?

Как будто я не знаю ответа. Из Греции лететь далековато, а пляжей и там навалом.

Сеф внезапно расплывается в улыбке, глаза ее сияют.

– Я пришла сказать тебе, что влюбилась!

Гляжу на нее и, несмотря на все осложнения, которыми грозит эта новость, испытываю в душе странное волнение.

– Ты, конечно, еще совсем молодая… но я понимаю…

Беру за руку.

Она вырывается.

– Очень рада, что понимаешь – после того, что было между нами…

«Что ж, старый конь борозды не испортит», – думаю я, но молчу, уж очень она расчувствовалась. Совсем девчонка, идеалы и прочее. Впрочем, я и сам в душе такой же.

Краснея, Сеф продолжает:

– Его зовут Костас, он из Афин, снимается в кино…

Я больше не слушаю.

Сеф трещит без умолку, размахивая у меня перед лицом пачкой «Мальборо лайт». Я не реагирую. В голове сумбур, мысли путаются. Сижу как пень и таращусь на лапчатых гусей, которые толкутся на набережной у самой воды. Расселись на асфальте, будто в гнездах, целая стая. С виду как индюки, только клювы утиные и лапы с перепонками. Странные твари, в общем, но никому не мешают, все равно как старики на скамейке или туристы в баре… Черт.

Я и сам – гусь лапчатый. Облапошенный.

– Слушай, зачем ты сюда приехала? – спрашиваю. – Поделиться чудесной новостью с верным другом Микки?

Может, она решила вспомнить старые добрые времена, прежде чем окончательно сойтись с этим занюханным актеришкои? Последний глоток свободы и все такое…

– Я с Костасом, он снимается здесь и у тебя на Фуэртевентуре. Играет итальянского полицейского из Интерпола.

Ах ты, сучка, весь день псу под хвост! Чтоб они провалились со своим кино! Вечно здесь трутся -- погода, мол, хорошая. Уорти хвастает, что «Мунрейкера» снимали чуть ли не у него во дворе, во всяком случае, сцены на Луне.

В общем, дело швах. Я сейчас вроде одного из тех «неудач-ников», и не надо меня выкапывать, потому что никаких ковриков мне не сегодня не видать, как своих ушей.

– Эй, сеньорита, еще два! – кричу официантке.

А Сеф все щебечет о своем:

– Папа консультировал Костаса, как играть детектива, вот мы и познакомились…

Качаю головой, что китайский болванчик, и через силу улыбаюсь. Сеф глядит на меня пристально.

– Ты такой славный, Майкл, верный и преданный! Как тогда сказал твой друг в Афинах? «Водопадный»?

– Отпадный, -- поправляю я. – Да, Билли Гатри – настоящий друг. – Водка начинает действовать, я поднимаю бокал и чокаюсь. – Так-то, девочка, я настоящий водопад любви.

Надо бы проведать Билли. Интересно, как он там. Одно время ему жутко не везло: сначала с выпивкой завязал, потом яйцо отстрелили на пейнтболе. Ни хрена себе, безопасный спорт!.. Хотя еще неизвестно, чем он там занимался. Чего только не бывает, когда бросаешь пить.

Ну, нам-то это не грозит. Сеф уже хорошая. Вытаскивает сигарету из пачки, долго думает, хочет ли курить, потом сует ее обратно.

– Ты годишься в мужья, но в твои годы у мужчин обычно семя истощается, – изрекает она. – Так говорит отец, а я должна подарить ему внука. У моих трех сестер все девочки.

– Да ладно!.. – Что-то мне эта информация насчет семени не нравится.

– И у тебя девочка.

– Ну и?

Она кидает на меня оценивающий взгляд, от которого кровь шибает в голову.

– Значит, ты настоящий мужчина, так считает отец. Он такой же. Говорит, что все мужское впитал в себя, на потомство не осталось. Внук согреет его сердце.

Я совсем не прочь принять участие. Может, жара виновата, может, выпивка, но трахнуться сегодня нужно позарез.

– Мы будем жить в Англии, рядом с Лондоном. – Сеф закуривает, бросает в сумку сигареты и зажигалку. – Костас подучит английский, найдет актерскую работу, а я буду учиться.

Нарожаю ему сыновей, здоровых маленьких греков.

Светясь улыбкой, Сеф поднимает бокал, лезет чокаться. Я ерзаю на стуле – если она не прочь покувыркаться, пора бы и задело, – но тут выясняется, что сейчас придет Костас. Какой облом!.. Делаю знак официантке повторить.

Похоже, Бейкеру-пекарю сегодня не светит засунуть булочку в печь.