пещеру.

Два Я тем временем возвращались от реки, где они учились тушить грязный свет, оставленный черными летунами. Это было страшно, потому что грязный свет обжигает. Но установлено несколько безопасных способов тушения: взять светильник в лапы и окунуть светящуюся его часть в воду или сунуть в песок, можно полить водой из плотно сплетенного конуса или надеть на него этот конус… В общем, свет был потушен, и все двадцать Я принялись за трапезу…

… Четверолапые были великолепны! О, эта свежая горячая кровь, пьянящая и дарящая силу! О, это парное, еще дрожащее от остатков жизни мясо! Живая плоть, источник блаженства, Покоя и Мысли…

Покой в этот раз оказался необычайно глубок! И то, что я видел, находясь в нем, было настолько реалистично, словно происходило со мной на самом деле и не когда-то, а сейчас, хотя ТАКОГО, вообще, не могло быть никогда! Потому что я летел! И это не было похоже на фантазию — в фантазиях я представляю себя кем-то, пытаясь уподобиться ему. Но здесь я летел так, как никто не летает! Ни черные летуны, ни те пискуны, которых я поедаю сотнями. Я летел на громадных прозрачных и чуть светящихся крыльях, надетых на мои лапы. Они подчинялись малейшему моему движению, и полет мой был величествен, как величественна Большая Пещера, свод которой растворен в непостижимой и в недостижимой высоте. Я чувствовал надежную опору воздуха под моими крыльями и теплую силу его восходящих потоков… Оказывается, летать — это прекрасно!.. Но зачем летать мне — пауку?!.. Странный вопрос словно бы из другого момента времени… И почему паук?.. Потому что я плету паутину?.. Откуда во мне берутся все эти слова?..

И вдруг из-за скал навстречу мне метнулись две черные молнии, и я, ощутив ожог боли у основания лап, камнем полетел на дно Большой Пещеры… И ужас мой перед неизбежным концом был столь силен, что сознание мое вышибло из Покоя, как выстреливает фонтан крови из перекушенной артерии…

Все мои двадцать Я смотрели друг на друга, явно не понимая, где они только что были… Неужели это новая пища оказала на меня столь дикое действие?! Видимо, надо быть разборчивее…

И все-таки это сверхстранное видение не растворилось в моей памяти, как другие, а со всей восхитительной и ужасающей четкостью возникало в пространстве всякий раз, как я пытался вспомнить его…

И вдруг я понял, что умею делать такие крылья! Я помню, как их делал!..

Может быть, поэтому я с такой тоской смотрел вслед улетающим черным летунам?.. А ведь две черные молнии — это они! Я только сейчас понял, что это они… И вспышка ярости ослепила меня! Если бы сейчас передо мной оказался один из них, я перемолотил бы его в мелкую кашицу и выплюнул в его поганую пещеру!.. Хотя при чем здесь пещера?.. Просто поразительно насколько ярость лишает разума! Я принял видение за реальность, совершенно забыв о том, что никогда не летал!..

Нет, с этим наваждением надо бороться, иначе я сойду с ума. Или мы сойдем с ума?.. Или с умов?.. Но что такое МЫ?! Двадцать Я — это я! Кто же тогда МЫ?.. Похоже, я действительно упал на дно Большой Пещеры и сильно ударился тем самым местом, которым думают…

От приступов дурости лечатся конкретным делом. И я знаю, чем сейчас займусь! Меня просто трясет от предвкушения! Я буду делать крылья! И это станет проверкой на истинность странного видения…

Стоп! Стоп! Стоп!.. Какая истинность?! Это что же, если я сделаю крылья, значит, я когда-то летал?.. Чушь какая-то… Я же совершенно точно знаю, что этого никогда не было… Или со мной произошло нечто такое, после чего я забыл о том, что было? То самое падение с высоты?.. Но не могли же одновременно упасть все двадцать моих Я!.. К тому же я ощущал, что летел только один Я. Один Я падал на дно Большой Пещеры… Где же были остальные? И неужели все они могли потерять память, когда погиб один?.. Нет, мысль идет в ложном направлении. Я же помню, как мои Я были совсем маленькие. Сейчас-то они выросли. А тот, КТО ЛЕТЕЛ, был гораздо больше. Я еще помню это ощущение громадности и силы… О, это сводящее с ума РАНЬШЕ!..

Итак, все двадцать Я здесь. Сосредоточиться!.. Да, я вижу крылья и знаю последовательность их изготовления… Разобьюсь на пятерки и одновременно сплету крылья для четверых Я. Начали!..

Вязать надо плотно, чтобы ниточка склеивалась с ниточкой, и крыло становилось бы непроницаемым для воздуха. Но ниточки — самые тонкие, самые легкие и оттого — совсем прозрачные…

Течет нескончаемое время, истекает из желез моих бесконечная прекрасная нить. Медленно, но зримо образ крыла превращается в крыло…

Полетит один Я! Я еще отлично помню свист разорвавшейся под моей тяжестью высоты, помню ужас, который охватил меня… И сейчас, когда я стою на краю пещеры, его колючий холод пробегает по моим телам. Поэтому полетит только один. Но обязательно полетит! Потому что я помню и возвышающее дух чувство полета, когда пространство бытия, словно взрываясь, вырастает во все стороны. Потому что я хочу летать!..

… И я лечу!.. О, этот первый шаг в пропасть! Когда замирает и обрывается сердце… Но несколько мгновений падения превращаются в плавный полет. Крылья почувствовали опору, и мои движения становятся все уверенней… Уже темно, поэтому я не боюсь, что появятся черные летуны. Но на всякий случай стараюсь не особенно удаляться от своей пещеры…

Мириады горящих любопытством глаз наблюдают за мной со свода Большой Пещеры, их я уже не боюсь. Может быть, зря?.. В полной темноте крылья мои светятся необычайно ярко, и я, наблюдая себя глазами оставшихся двадцати, вижу, что это прекрасно, это очень красиво! Хотя не исключено, что и опасно. Кто знает, возможно, существуют еще какие-нибудь ночные летуны, которых привлечет это свечение?.. Надо не терять бдительности… Круг, еще круг… Этому Я достаточно для первого раза. Пусть другие испытают… Все-таки не совсем одно и то же — ощущать, как летит лругой Я, и лететь самому… Хм, странная мысль! Прежде ничего подобного я не думал… Хотя, чего ж тут странного — когда ест один Я, другие только ощущают пищу, но не получают ее. Убийственный аргумент!.. И мне почему-то страшно оттого, что у меня нет контраргумента… Я летал всю ночь. Все мои Я поочередно. А потом подчистую опустошил Большую Ловушку и не сказал бы, что очень насытился. Ничего — отныне у меня появились охотничьи угодья — Большая Пещера. Покой был не очень глубокий, но тела мои отдохнули.

Теперь я каждую ночь отправляюсь на охоту. Тактика первого опыта оказалась не очень эффективной — трудно очутиться в нужный момент в нужном месте. Решение этой проблемы пришло неожиданно легко, но совсем недавно оно было бы невозможно. Воздушная разведка!..

Когда попритихли первые восторги от самого процесса полета, я стал оглядываться по сторонам — мое ночное зрение действовало на весьма значительные расстояния. Тогда-то я и разглядел стада и группы прячущихся по склонам и в низинах существ, как похожих на тех, которыми я уже полакомился, так и совсем других. Это весьма разожгло мое пищеварительное любопытство. И естественным образом выработалась тактика охоты: несколько Я выслеживают сверху добычу, несколько — готовят ловушку, несколько загоняют в нее сонную добычу. Это общая схема. А каждая конкретная охота неповторима. И в этом ее прелесть, не говоря уж о результатах…

А результаты были потрясающе вкусные! Неповторимо вкусные! И оттого хотелось их повторять и повторять! Я чувствовал, как растет мощь каждого моего тела. Глубже и объемней становится Покой. Сложнее и интереснее Мысль, рожденная им… Да, я несколько охладел к своей родной маленькой пещере, но только в исследовательском и охотничьем плане. Представить жизни без нее я не могу. А уж Покой!.. Покой возможен только в ней!.. Но охлаждение мое не коснулось интереса к черным летунам, развившим бурную и непонятную мне деятельность в моей пещере.

Охота и Покой занимают ночь. День же я отдаю наблюдению за черными летунами. Временами мне почти неудержимо хочется попробовать их на вкус. Но я понимаю, что не все возникающие желания следует тут же удовлетворять. Те же из них, удовлетворение которых сопряжено с опасностью, требуют особо тщательной подготовки. К тому же, благодаря ночной охоте я не испытывал голода. И запах мысли, резко и отчетливо исходящий от черных летунов, изрядно портил мне аппетит. Но разжигал любопытство…

Нельзя сказать, что вокруг меня наблюдался интеллектуальный вакуум. Нет, даже пискуны излучали нечто разумное до тех пор, пока не оказывались в моей ловушке. Кстати, то же можно сказать и о любой другой моей добыче — на свободе она представлялась мне куда более разумной, чем в паутине. Но такого мощного излучения мысли, как от черных летунов, я не ощущал ни от кого. Правда, однажды ночью на охоте до меня дошел мощный интеллектуальный посыл откуда-то сверху. Я посмотрел наверх и, если мне не