улучшилась, от взоров воздухоплавателей на аэростатах уже ничто не могло укрыться; они неустанно осведомляли командование о ходе сражения; приготовленные противником для контрударов резервы были быстро обнаружены; вновь развернутые неприятелем батареи уничтожались при помощи наблюдения с привязных аэростатов.
Воздухоплавательные отряды, оставленные в резерве, были эшелонированы на большую глубину и затем применялись во время атаки в наиболее важных пунктах сражения, а также для смены тех отрядов, которые понесли большие потери.
До начала атаки мелкокалиберные зенитные пушки были в большом количестве выдвинуты как можно дальше вперед; это не представляло опасности ввиду превосходства нашей артиллерии.
22 марта противник по-прежнему не проявлял в воздухе особой активности. Очевидно планомерному применению неприятельской авиации препятствовал вынужденный перенос аэродромов глубже в тыл. Подкрепления, по-видимому, еще не прибыли. Наши пехотные летчики снова имели возможность успешно действовать, поддерживая связь с пехотой. Артиллерийским летчикам в этот день пришлось главным образом разведывать новые позиции неприятельской артиллерии.
На третий день сражения отступающие колонны английских войск представили собой отличные цели для наших штурмовых эскадрилий. Своими налетами они вечером расстроили движение противника по прямой как стрела Римской дороге на несколько часов. Обозы перемешались; все бросились искать укрытия в окопах или в панике бежали с дороги на открытую местность.
В этот день обстановка в воздухе переменилась. Английские летчики снова проявили исключительную энергию. В сражение вступили прилетевшие с юга французские истребительные эскадры. Они были переброшены на поле сражения воздушным путем, после того как выяснилось все значение германского наступления.
24-го и 25-го марта неприятельское противодействие усилилось. Работа наших летчиков в районе сражения становилась все труднее. Пехота уже начала жаловаться на бомбардировки неприятельской авиации. В количественном отношении противник снова приобрел перевес. У нас были сложности с устройством аэродромов на изрытой окопами местности, где прежде происходило сражение на Сомме. Авиасоединениям пришлось поэтому скученно располагаться на немногих пригодных площадках. Противнику эти пункты были известны, и он днем и ночью сбрасывал на них бомбы, что снижало боеспособность отрядов. Тем не менее и в эти дни наши штурмовые эскадрильи приняли славное участие в упорных боях у Бомона, Бапома и Мезонетта.
Чем глубже продвигались наступающие войска, тем труднее становилось летчикам поддерживать связь с командованием. Истребительные группы и истребительные эскадрильи, поспешившие — и совершенно правильно — вперед, целыми днями не получали никаких распоряжений от отставших далеко позади штабов армий. Они действовали поэтому самостоятельно. Так как недостатка в противниках они не ощущали, то дела у них было более чем достаточно, но нельзя было согласовать их деятельность по времени и в пространстве с ходом событий на земле. Ввиду этого, нередко войска, сражавшиеся на земле, были лишены поддержки со стороны самолетов-истребителей как раз в решающие моменты и в решающих пунктах сражения. Бойцы же винили летчиков в недочетах, вызванных несвоевременным получением истребительными эскадрильями приказов командования.
Между тем достаточно было на одном блестящем примере 1-й истребительной эскадры показать всю плодотворность работы авиации в дни тяжелой борьбы в течение марта и апреля 1918 года. Эта эскадра, расположенная на предельной дистанции неприятельского артиллерийского огня в окопах и палатках, как пехота, день за днем находилась в воздухе, одерживая в упорных боях одну победу за другой под предводительством своего неутомимого командира ротмистра фон Рихтгофена. Надежда на то, что этот наиболее выдающийся из наших летчиков-истребителей уцелеет, не оправдалась: 21 апреля 1918 года его настигла неприятельская пуля. Преследуя противника на незначительной высоте в тылу неприятельских линий, он, видимо, попал под пулеметный огонь одной из австрийских батарей. Потерю этой героической личности, проникнутой внутренним благородством, мы не могли возместить.
При наступлении 6-й армии через Лис повторилась та же картина, как и во время Великого сражения: в первый день, и даже во второй, превосходство в воздухе было на нашей стороне, затем последовали упорные бои наших летчиков с умело сосредоточенными превосходящими силами противника, и вскоре стали поступать жалобы наших войск на недостаточную защиту от нападений неприятельской авиации. И в этом случае аэродромы не могли быть подтянуты достаточно близко вследствие болотистого характера низменности у Лиса; телефонную же связь на большие расстояния наладить по большей части не удавалось. Еще раз подтвердилось, что для правильного применения авиации безусловно необходимо вполне надежное средство связи на земле. Требовалось решить эту задачу, дабы самоотверженная работа наших летчиков полностью шла на пользу сражающимся на земле войскам.
Опасения, которыми был охвачен командующий воздушными силами, полагавший, что реорганизация радиотелеграфной службы плохо отразится на совместной работе авиации с артиллерией, к сожалению, оправдались. В ходе операций, следовавших за удавшимся прорывом, особенно настоятельно требовалось немедленное оповещение о результатах воздушной артиллерийской разведки артиллерии, чтобы последняя могла тотчас же поражать противника огнем повсюду, где его обнаружит авиация. Необходимым условием выполнения этой задачи являлась надежная связь между самолетом и землей и далее с батареей. Это условие, однако, не было соблюдено. Прежние авиационные радиотелеграфисты, самоотверженно делавшие все возможное и невозможное, чтобы наладить связь со «своим» самолетом, которых в первую голову и следовало назначить на артиллерийские приемные станции, были переданы войскам связи и рассеяны по ее частям. Новый персонал, назначенный артиллерийскими частями, не имел достаточного опыта в приеме радиосигналов, а тем более в работе с летчиками. К выкладыванию полотнищ он вообще не был подготовлен. Сами артиллерийские части также обнаружили слабое понимание возможностей авиации.
Нередко при продвижении наступавших войск антенны оставались позади, условные знаки не выкладывались, батареи не имели карт, необходимых для обозначения целей. Вследствие всего этого, летчики зачастую видели, что собранные ими с риском для собственной жизни сведения пропадают втуне.
Во всех армиях, участвовавших в наступлении, причиной сильного упадка в деле использования артиллерией донесений летчиков сочли плохую подготовку артиллерийских радиотелеграфистов. Для устранения этого недостатка в тылу были открыты радиотелеграфные школы, но пополнения фронтовых частей их выпускниками можно было ожидать не ранее чем через несколько месяцев.
Авиация добивалась наибольших успехов там, где она выступала в качестве самостоятельно сражающегося рода войск. Так, в сражении у Кеммеля 25 апреля 1918 года четыре штурмовые эскадры атаковали совместно с пехотой деревню Кеммель, высоту Кеммель и Дранетр. Штурмовики преследовали отступившую неприятельскую пехоту, подавляя неприятельские батареи.
Вообще, благодаря продуманным распоряжениям командующего авиацией 4-й армии, применение авиации в этом сражении стало образцовым. 14 истребительных эскадрилий, подчиненных командиру 3-й истребительной эскадры, безраздельно владели всем воздушным пространством над полосой наступления, имевшей всего лишь 15 км в ширину.
При дальнейшем развитии наступления вечером накануне газовой атаки, назначенной на 29 апреля, одному из наших артиллерийских летчиков удалось, воспользовавшись открытым противником артиллерийским огнем, обнаружить неизвестные ранее позиции неприятельских батарей. При этом выяснилось, что основная масса неприятельских батарей сосредоточена значительно глубже в тылу, чем это предполагалось при разработке плана газовой атаки. В последний момент оказалось возможным внести в артиллерийские приказы соответствующие изменения. И на этот раз воздушная разведка оказала решающее влияние на применение артиллерии.
Наступившее в конце апреля затишье не принесло покоя авиации. Следствием крупных боев являлось то, что многочисленные прежде налеты неприятельских разведывательных и бомбардировочных эскадр почти совершенно прекратились на тех участках фронта, которые удерживались армиями, принимавшими участие в наступлении. Теперь желание проникнуть в наши дальнейшие намерения побудило противника вновь усилить свою разведывательную деятельность.
Весной 1918 года начались регулярные налеты английских самолетов на внутренние районы Германии.
