утром.
Никто не возразил. Фэндер последовал за капитаном в его каюту, где немедленно вступил с ним в контакт.
– Один мог бы остаться здесь, капитан.
– Далеко не уверен в этом. – Шкива свернулся в комок на своей кровати, сложив усики на гибких, как у осьминога, конечностях. В стене отражалось голубое свечение от тела капитана. – В некоторых местах развалины испускают альфа-излучение. Это опасно.
– Я знаю, капитан. Но я чувствую альфа-лучи на расстоянии и обойду эти места.
– Вы? – Капитан непонимающе уставился на него.
– Да, капитан. Я хочу остаться здесь.
– Что? В этом склепе?
– Планета действительно напоминает гробницу, – согласился поэт Фэндер. – И в развалинах нет ничего жизнерадостного. Но мне посчастливилось набрести на маленький островок прекрасного. И это воодушевило меня. Я бы хотел отыскать источник этой красоты.
– О какой красоте вы говорите? – недовольно переспросил капитан.
Фэндер попытался объяснить, но это оказалось невозможным.
– Нарисуйте ее мне, – распорядился Шкива.
Фэндер старательно изобразил в блокноте и сказал:
– Вот!
Шкива долго изучал картинку, вертя ее так и сяк, потом вернул блокнот Фэндеру и сказал как можно мягче:
– Мы – личности, имеющие равное право на индивидуальность. Как индивидуум я не думаю, что это превосходит по красоте перо из хвоста нашего домашнего аралана. Однако не могу сказать, что это безобразно, наоборот, даже слегка забавно.
– Но, капитан…
– Как индивидуум, – продолжал Шкива, – вы имеете равное право отстаивать собственное мнение, каким бы странным оно ни было. Если вы в самом деле решили остаться, я не препятствую. Только оцениваю ваше поведение как несколько странное. Нечто вроде психического расстройства. – Он снова посмотрел на Фэндера: – И когда же, вы надеетесь, вас снимут с этого необитаемого острова?
– В этом году, в следующем, никогда в конце концов.
– Вполне может оказаться, что и в самом деле, никогда, – многозначительно подчеркнул Шкива. – Вы готовы к такой перспективе?
– Каждый должен быть готов столкнуться с последствиями собственных поступков, – заметил Фэндер.
– Справедливое мнение. – Шкива не хотел отступать. – Но насколько серьезно вы отдаете себе отчет в положении вещей?
– Я не техник. Мною руководит не ум.
– А что же?
– Желания, эмоции, инстинкты. Мои внутренние ощущения.
Шкива пылко провозгласил:
– Да хранят нас Фобос и Деймос!
– Капитан, спойте мне еще песню родины и сыграйте на арфе.
– Не говорите глупостей. Я не умею играть на арфе.
– Капитан, если бы для игры на арфе требовалось только логическое мышление, вы ведь смогли бы сыграть?
– Несомненно, – согласился Шкива, видя, что ему приготовили ловушку, из которой не убежать.
– Так сыграйте, – проницательно заметил Фэндер.
– Сдаюсь. Я не могу спорить с тем, кто отметает общепринятые законы логики и вводит свои собственные. Вы руководствуетесь какими-то искаженными представлениями о жизни, которые просто поражают меня.
– Здесь дело не в логичности или нелогичности, – заметил Фэндер, – а только в точке зрения на вещи. Вы смотрите на мир под своим, определенным углом, тогда как я – под своим.
– Например?
– Вам не загнать меня в тупик таким способом. Я могу привести примеры. Вы помните формулу определения фазы последовательно настроенного контура?
– Конечно, помню.
– Не сомневаюсь. Вы же техник. Вы зафиксировали эту формулу в своей памяти как технически полезный предмет. – Он сделал паузу, не спуская со Шкивы задумчивого взгляда. – Мне эта формула тоже запомнилась. Она запала в голову совершенно случайно, несколько лет назад. Совершенно бесполезная вещь для моего гуманитарного ума. И все же я не могу ее забыть.
– Почему?
– Потому что в ней есть красота ритма. Это стихотворение.
Со вздохом Шкива произнес:
– Это что-то новенькое.
– «Один на „эр“ в омега „эл“ минус один, помноженный на гамма „си“», – продекламировал Фэндер с легкой заминкой. – Стопроцентный гекзаметр.
После некоторого раздумья Шкива уступил:
– Это могло бы быть песней. Даже можно танцевать.
– Теперь я должен увидеть вот что, – Фэндер выставил перед собой набросок. – Эта вещь хранит красоту странного инопланетного рода. А где красота, там и талант. А где пребывает талант, там можно найти истоки гениальности. Значит, здесь, возможно, обитают могущественные друзья. Именно такие, без которых нам не обойтись.
– Вы победили, – Шкива сделал уступающий жест. – Утром стартуем, предоставив вас самим выбранной участи.
– Спасибо, капитан.
Прирожденная настойчивость, благодаря которой Шкива был превосходным командиром экипажа, вынудила его перед самым стартом сделать последнюю попытку отговорить Фэндера. Вызвав поэта к себе в каюту, он оценивающе посмотрел на него.
– Не изменили своего решения?
– Нет, капитан.
– Тогда вам, наверное, покажется странным, что я с таким удовольствием покидаю эту планету, если, как вы уверждаете, она хранит останки величия?
– Нет.
– Почему же? – Шкива выжидательно замер.
– Капитан, я думаю, вы подозреваете то же, что и я.
– И что же вы подозреваете?
– Что это была не естественная катастрофа. Что они сами с собой это сделали.
– Но у нас же нет доказательств, – сказал Шкива с тревогой.
– Нет, капитан… – Фэндер умышленно недоговаривал. Слова его повисли в воздухе.
– Если это их рук дело, – стал развивать его мысль Шкива, – то каковы наши шансы найти дружбу среди таких людей?
– Невелики, – признал Фэндер. – Но такой вывод – всего лишь продукт холодного рассудка. И как таковой мало для меня значит. Я одушевляюсь согревающими душу надеждами.
– Снова вы начинаете. Нельзя противопоставлять доводы рассудка капризам праздной мечты. Надеяться, надеяться, надеяться – и для чего? Чтобы достичь невозможного.
На это Фэндер ответил:
– Трудное требует усилий, а невозможное – только времени.
– Ваши взгляды отравляют мой организованный ум. Каждое ваше замечание – это прямое отрицание
