своим. Ишь живодер… Право, живодер… Не гляди, что молод… Вот и получил свое, по делам и заслуга.
- Пленные-то, пленные, уморушка, братцы, так и твердят все одно без устали: - A вы не «козя» будете? Нне козя?
- Страх, как они наших казаков эт-то не любят.
- Трусливый народ, что и говорит.
- Подикось, пожалуй, и дите нашего больно испужались, коли шестеро держали заместо двоих.
- Что дите? Дите - герой. Его следовает бояться. Вон какое отличие получили наши дите, - с заметной гордостью, ласково поглядывая на сидевших рядом Игоря и Милицу, говорил Онуфриев.
A ночь уже шла на убыль… Прояснялись заметно далекие небеса. Блеклыми, неяркими стали теперь пятна костров на просветлевшем фоне. Забрезжило утро.
Подобрав раненых и похоронив убитых, солдаты спали теперь мирным сном, укутавшись с головой в свои шинели, Белым призраком казался в надвигающемся бледном рассвете высокий костел с прогоревшей крышей. Жертвы австрийского бесчинства давно были убраны и зарыты в общей братской могиле.
Все спало кругом. Только бодрствовали часовые, напряженно и чутко внимая предутренней тишине.
A Игорь и Милица все еще не спали… Юная сербка, прижавшись к плечу своего товарища и друга, смотрела ему в лицо преданным, ласковым взглядом и трепетным шопотом говорила ему:
- Ты знаешь, Горя, когда они утром гнались за мной и когда я видела, что смерть неизбежна, я как- то вся отупела вдруг… Застыла вся… Не было жаль ни себя, ни своей жизни, ни Иоле, ни отца с матерью. И только страстно жаждала одного - исполнить до конца возложенное на меня поручение, какой бы то ни было ценой, исполнить, довести его до конца… И вот, свершилось: Бог мне дал больше того, чем просила моя душа. О, Горя, все это похоже на сказку! Эти похвалы капитана… Эта высокая награда… A главное ты… Твое спасение, в котором я отчаивалась уже…
И синие глаза девушки снова с бесконечной преданностью заглянули в лицо Игоря.
Он ответил ей тем же добрым, полным сочувствия и преданности, взглядом.
- Знаешь ли, Мила, кто явился ко мне тогда, когда я переживал последние минуты перед казнью? - дрогнувшим голосом спросил он, после короткой паузы, девушку.
- Не знаю, Горя… Твоя сестра Ольга, может быть? кто-нибудь из друзей? покойная мама? - нерешительно, вопросом на вопрос, отвечала своему другу Милица.
- Нет, не они, a ты, ты, Мила… Это была ты… В ту минуту, когда я почувствовал, что жизнь кончается, что я умру, погибну, расстрелянный этими людьми - передо мной предстал, как живой, твой милый образ… И тогда я понял, что ты - самое дорогое для меня существо в мире и что я люблю тебя, как самого дорогого друга на земле, как самую дорогую сестру… И я никогда, никогда не забуду этой минуты, Милочка… Никогда не забуду…
- Я тоже никогда не забуду этих жутких часов страха и ужаса за твою жизнь…
И Милица крепко сжала руку своего товарища. Он отвечал таким же крепким пожатием.
A восток побелел еще заметнее… Через несколько часов должен был наступит рассвет нового утра и вместе с ним новый день с его новыми случайностями, с его радостями и печалями, так неизбежно чередующимися на войне.
Глава VIII
Боже Сильный, Ты спасаешь нас от злобы и врагов
И народ свой сохраняешь от злых бед и злых оков,
И твоей великой славой осчастливлен весь народ.
Боже Сильный! Боже Правый! Сохрани Ты сербский род.
Далеко, далеко разносится стройный, мелодичный напев гимна… Бодрыми звучными голосами подхватывают его быстрым, легким аллюром спешащие вперед юнакские храбрые дружины… Сильные мужские голоса с каким-то захватывающим выражением, глубоким и прочувственным, произносят эти хорошо знакомые каждому сербскому сердцу слова народной песни-молитвы. И кажется, будто сама природа, само пышное утро южной осени прислушивается к этому могучему напеву. Чудесно оно, нынче - это свежее осеннее утро! Мягко и ласково синеет там, вдали высокое небо. Еще по-летнему крепко нагревает землю золотое солнышко. Под сенью могучих дубов, густым лесом по широкой дороге движутся сербские полки: конница, пехота, артиллерия. Легкие и изящные полевые орудия быстро скользят наравне с войском.
Там, по выходе из леса, лежат кукурузные поля, с четырехаршинной кукурузой, которая может свободно скрыть всадника вместе с конем. Этим пользуются отряды разведчиков. Смелые юнаки- кавалеристы уже пробрались в кукурузные поля и, благодаря прекрасному прикрытию, сумели подойти к самому лагерю австрийцев, успевших переброситься через Дрин и проникнут в Сербскую землю. Восемь австрийских корпусов начали со дня объявления войны Сербии» орудовать против последней. С объявлением Австрией войны России, два корпуса были отозваны в Галицию, но и оставшееся здесь число австрийского войска во много раз превосходит своей численностью храброй маленькой сербской армии.
Однако, несмотря на свое превосходство, австрийцы не спешили вторгнуться в пределы Сербии. Несколько раз пытались они переправиться через Дунай и Саву, но каждый раз были доблестно отражаемы сербскими удальцами.
Взбешенные после каждой такой неудачи, они приступали всякий раз к новой бомбардировке Белграда, наполовину обратившей этот красивый город в дымящиеся развалины.
Но вот, узнав о том, что все внимание сербов приковано к северным границам королевства, командующий австрийской армией на юге, генерал Франк, собрал огромные силы на реке Дрине, y впадения ее в Саву, переправился через Дрин и направился к Вальеву, - намереваясь захватить северо-западные владения Сербии.
Тогда главнокомандующий сербской армией, престолонаследник сербский и старший сын престарелого короля Петра, королевич Александр, быстро двинул навстречу дерзкому врагу свои отважные дружины. Но чтобы перебросить с одного пункта королевства на другой славные сербские войска потребовалось немало времени. И пока, пользуясь сетью дорог, переправлялись с севера на запад королевства его храбрые защитники, передовой отряд их укороченным путем и форсированным маршем быстро подвигался навстречу огромной австрийской армии. Этому передовому отряду было приказано задержать, насколько возможно, наступление австрийцев, пока не подоспеет и не сосредоточится на Дрине все юнакское войско под личным начальством самого королевича. Вот этот-то отряд, углубившийся в чащу дубового леса, с пением народного гимна и спешил навстречу дерзким и незваным гостям…
- A теперь смолкните, юнаки! «Он» близко… - послышался голос одного из командиров, обращенный к отряду. И словно по мановению волшебного жезла оборвалась песня в передних частях войска… Там, позади вспыхивало еще местами: - «Боже Сильный, Ты спасаешь нас от злобы и врагов…» - и тотчас же гасла, оборванная наполуслове.
Между тем лес стал заметно редеть. В просветы деревьев засверкало что-то синее, отливающее серебром.
- Река! - послышалось в рядах солдат, и их загорелые, мужественные лица оживились.
Молодой артиллерийский офицерик с крестом Георгия на груди, ехавший верхом рядом с легкой
