одних показательный номер уже был придуман, то я тут же начинала работать с другими. И никто из них не был обижен на тренировках вниманием.

Когда Игорь и Лена уходили из спорта и прощались со мной, я услышала такие теплые слова, которые даже не назовешь словами благодарности — это нечто большее, но найти этому определение не могу, причем от тех своих учеников, чья спортивная карьера сложилась далеко не так, как они того заслуживали. Я в этот вечер была потрясена и растрогана. . Разве это не счастье?

Гаранина и Завозин —золотой фонд нашего спорта, практически не использованный. Когда-то к ним прилепили ярлык, что он слишком большой, а она слишком маленькая, и это, мол, в танцах не смотрится. А они выигрывали на турнирах у тех иностранных пар, которые потом на чемпионатах мира и Европы побеждали наших фигуристов. Я много раз поднимала вопрос, писала, что такому дуэту, как Гаранина — Завозин, надо дать возможность хоть раз выступить на мировом и европейском первенствах, но всегда получала отказ. Удивительна и горька судьба этих ребят.

Когда они уже заканчивали, я предложила Лене попробовать поставить несколько номеров для молодых моих учеников. И Лена успешно справилась с задачей.

В одной из программ я придумала во второй части под барабанную дробь принципиально новый шаг —на пятку. Мы ушли с катка в половине первого ночи, когда там выключили весь свет, даже дежурный. Никак не могли разойтись по домам, повторяя и повторяя на улице это движение. Подобное открытие в фигурном катании я сделала за последние годы дважды: первый раз с Бестемьяновой и Букиным, когда ставила первую в их жизни совместную программу под испанскую музыку и нашла для нее пробежку.

Каждая поза Гараниной и Завозина по чистоте и осмысленности линий, по скрытому в этих линиях напору напоминала мне скульптуры Родена. Я долго ходила в Париже по музею Родена, пыталась потом перенести позы его фигур в танец. В танец для Гараниной и Завозина. Другой пары, достойной Родена, я не видела.

Мне говорили, что раньше они тяжело тренировались, много ссорились. К счастью, тот период в их жизни я не застала. Понятно, что ссоры происходили и при мне — недовольный чем-то Игорь начинал мелкими-мелкими шагами ездить следом за Леной и, качаясь у нее за спиной взад-вперед, что-то бубнить и бубнить, пока у нее на глазах не появлялись слезы. Тогда я подзывала его, гладила по голове и успокаивала этого громадного парня. Ласково-ласково говорила с ним, к нему быстро возвращалось хорошее настроение, и тренировка продолжалась.

У Гараниной масса достоинств, плюс ко всему она еще и мужественный человек. У Лены часто болела спина, и я обвязывала ее гипсовым бинтом. Бинт приклеивался к коже, снимать его было мучением, она терпела, она могла вытерпеть любую боль.

В паре Гаранина — Завозин лидирующая роль принадлежала Лене. И в семейной жизни, и в спорте. Тихим, почти неслышным голоском она управляла своим огромным мужем. Часто плакала. По любому поводу, наверно, для облегчения. Тем не менее в ней был настоящий стержень. Стальной. Неудачи ее сломать не могли. Гаранина — Завозин — эталон спортивности, мало кто может, зная заранее место, какое предопределили им арбитры, продолжать соревноваться в полную силу. Как часто после турнира зрители приходили к выводу, что Лена и Игорь, занявшие четвертое-пятое места, выглядели куда лучше, чем те, кто оказались на втором или третьем местах.

Наталья Карамышева и Ростислав Синицин как спортсмены выросли не у меня. До того как Наташа и Ростик пришли в мою группу, они уже соревновались на чемпионатах мира и Европы. Тренируясь у меня, они ни разу не сумели попасть в основной состав сборной, хотя на международных турнирах продолжали выступать. Но мне кажется, что именно в последние годы, когда Карамышева и Синицин готовили свои программы на СЮПе, эти великолепные фигуристы раскрылись до конца. Более того, они стали теми, кем по силе своего таланта и по внешним данным должны были стать гораздо раньше. Достаточно вспомнить их исполнение показательного номера на музыку Шопена.

Я себе и представить такого не могла, чтобы этот дуэт— основные соперники Бестемьяновой и Букина — тренировался у меня. Когда в турне по Сибири Букин обратился с просьбой, чтобы я их взяла к себе, меня его уговоры повергли в смятение.

Наташа и Ростик пришли ко мне в Прокопьевске, в маленькую комнату (метр на два) гостиничного номера, так что мы оказались нос к носу, и глаза отвести было некуда, и без всякого вступления сказали: «Татьяна Анатольевна, возьмите нас к себе, пожалуйста». Я не умею хитрить и морочить людям голову, брать я их не собиралась, и смогла выдавить из себя только: «Но ведь у меня уже так много людей...»

Я знала, что Наташа и Ростик по характеру хорошие ребята. Мы занимались вместе на сборах, и я наблюдала за ними еще тогда, когда их воспитывала Татьяна Рожина, привозя эту пару сперва из Свердловска, позже из Днепропетровска, куда они переехали следом за ней. Как танцоры Карамышева и Синицин нравились мне всегда, но я совершенно не готова была к тому, что они могут в один прекрасный день оказаться на СЮПе. Выбор у ребят, к тому же таких способных, был достаточно велик, чтобы проситься в группу, где собраны все их основные конкуренты.

Я им сказала: «Подумайте еще. Я хочу, чтобы у вас в дальнейшем все шло хорошо, я же не в состоянии вам ничего обещать. Могу вас с утра до ночи тренировать, могу поставить вам хорошие программы, но высокие места я гарантировать вам не могу». Они отвечают: «Мы все обдумали. Возьмите нас к себе».

Они ушли, пришел за них снова просить Букин. «Неужели вам трудно на одну программу поставить больше?» Я ему: «Андрюша, что ты говоришь. Я и так практически со льда не ухожу». Букин свое гнет. Пришли Гаранина и Завозин. Они сперва немного недоумевали, зачем я собираю вместе конкурентов. Но слова «не берите» я не услышала ни от кого. А довод для уговоров был выбран очень простой: «У нас одна компания. Мы все один за всех и все за одного. Подумаешь, где восемь часов на льду, можно и двенадцать». И главный аргумент: «Не пожалеете». Действительно, не пожалела.

Наташа с Ростиком стали близкими для меня людьми. Когда я попадаю в Днепропетровск, то живу у них. Когда они приезжают в Москву, то останавливаются у меня. А на те три года совместных занятий я устроила их жить у моих знакомых, напротив, через Ленинградский проспект, СЮПа. Со мной Карамышева и Синицин лишь раз поднялись выше постоянно выделенного им четвертого места на чемпионате СССР да выиграли Спартакиаду народов СССР. Естественно, на их долю выпадали только международные турниры. С четвертого места на чемпионаты не берут.

Роль заводилы в дуэте принадлежала Ростику. Он обожает всех всему учить и все всем показывать. Но так же, как и учить, любит и учиться. Он выспрашивал у меня все досконально: как, по какой дуге и почему я предлагаю сделать что-нибудь так, а не иначе. До них я никогда не ставила танго, но зато танго, сделанное Наташе и Ростику сразу же после их прихода ко мне, продержалось до самого конца их спортивной карьеры, И даже после того, как Карамышева с Синициным вошли во вновь организованное ледовое шоу восьми лучших советских фигуристов, оставивших спорт, танго еще держалось как один из их номеров на льду. С какой легкостью и с каким упоением я ставила им программы. Так, бесконечно мною любимый танец под этюд Шопена был сделан за час сорок минут — от момента, когда включили музыку, и до финала, когда они ложатся на лед и как листья, раздуваемые ветром, раскатываются в разные стороны по площадке.

Номер ставили мы в Северодонецке. Меня увезли в гостиницу с сердечным приступом. Вызвали «Скорую помощь». Более полутора суток я не могла встать. Цена напряжения после постановки.

Мне кажется, Наташа и Ростик у меня стали другими. В их танце появилась осмысленность, они научились разговаривать жестами. Их не послали на один чемпионат, не послали на другой, и они закончили свой путь в спорте. Но не надо забывать, что они все равно сейчас в сборной — сборной талантливых спортсменов-фигуристов, и место в новом ансамбле они занимают по праву.

Наташа и Ростик не привыкли так много тренироваться, как обычно у меня тренируются фигуристы. В первый год наших совместных занятий они буквально падали после каждой тренировки от усталости. У Наташи кружилась голова, но я послабления не давала, Ростик начал хромать — я их с тренировки не отпускала. Я выхаживала их и заставляла перейти через свой порог терпения, работать все больше и