его, в ужасной опасности где-то там, под ним…

И от этой мысли плоть снова захватила над ним власть. Кэл ощутил вокруг себя свое тело, его тепло, его тяжесть, пришел в восторг от его плотности. Воспарять духом, конечно, здорово, но чего стоит дух, если нет ни мышц, ни костей для осуществления его устремлений?

Еще мгновение Кэл постоял под фонарем. Река точно так же пенилась, облака, которые он только что видел под собой, двигались безмолвными флотилиями, погоняемые соленым морским ветром. Но он чувствовал другую соль, не морскую. То были слезы, пролитые по отцу, по собственной забывчивости и, может быть, по матери, потому что все потери стали единой потерей, а все позабытое — единым позабытым.

Он принес с небес новую мудрость. Он понял, что позабытое можно вспомнить, утерянное — отыскать вновь.

И это самое важное в мире: искать и находить.

Кэл посмотрел на северо-восток. Хотя способность видеть все разом покинула его, он знал, что сумеет найти ковер.

Он увидел его сердцем. И бросился в погоню.

Сюзанна медленно приходила в себя после наркотического сна. Сначала сил хватало только на то, чтобы разлеплять веки на несколько секунд, после чего ее сознание снова проваливалось в темноту. Но организм постепенно очищался от той дряни, которую ввел в ее вены Хобарт. Оставалось только позволить телу справиться с этим делом.

Сюзанна осознала, что она лежит на заднем сиденье в машине Хобарта. Ее враг сидел впереди, рядом с водителем.

В какой-то миг он обернулся, увидел, что она приходит в себя, но ничего не сказал. Просто смотрел на нее какое-то время, а затем снова сосредоточился на дороге. В его взгляде сквозила какая-то неприятная ленца, как будто теперь он был совершенно уверен в своем будущем и не имел нужды торопить его.

В заторможенном состоянии Сюзанне было сложно оценить время, но они наверняка ехали уже несколько часов. В какой-то момент она открыла глаза и увидела в окне спящий город — она не знала какой, — но потом остатки наркотика снова взяли над ней верх. Когда она очнулась в следующий раз, они уже двигались по извилистой проселочной дороге, и темные холмы поднимались по обеим сторонам от машины. Только теперь Сюзанна поняла, что автомобиль Хобарта едет во главе целого конвоя: огни фар остальных машин отражались в заднем стекле. Сюзанна достаточно пришла в себя, чтобы оглянуться. За ними ехал «черный ворон» и еще несколько автомобилей.

И снова дремота сморила ее на какое-то время.

Она очнулась от притока холодного воздуха. Водитель опустил стекло, и от холода Сюзанна покрылась гусиной кожей. Она села и глубоко задышала, чтобы холод окончательно разбудил ее. Они пересекали гористую местность. Шотландия, предположила Сюзанна, ну где еще посреди весны можно увидеть покрытые снегом горные вершины? Они свернули с шоссе на каменистую колею, отчего скорость движения значительно замедлилась. Колея шла вверх и все время заворачивала. Мотор автомобиля работал с натугой, но дорога становилась все хуже, а подъем — все круче, пока они не поднялись на самую вершину холма.

— Там, — сказал Хобарт водителю. — Мы нашли нужное место. Туда!

Сюзанна посмотрела в окно. Не было ни луны, ни звезд, чтобы осветить ландшафт, но она различала черные громады гор вокруг, а далеко внизу — горящие огоньки.

Кортеж с полмили ехал по гребню холма, после чего начался плавный спуск в долину. Огоньки, которые видела Сюзанна, оказались автомобильными фарами. Машины стояли широким кольцом, образуя нечто вроде арены посередине. Прибытия отряда Хобарта явно ожидали. Когда до кольца машин оставалось ярдов пятьдесят, Сюзанна увидела, что кто-то выходит навстречу конвою.

Автомобиль остановился.

— Где мы? — глухо спросила она.

— Все, приехали, — только и ответил Хобарт. Затем приказал водителю: — Поведешь ее.

Ноги у нее стали словно резиновые, и пришлось держаться за машину, прежде чем ей удалось сдвинуться с места. Водитель крепко вцепился в нее и повел к освещенной арене. Теперь она смогла оценить масштаб собрания. Там стояли дюжины автомобилей, и столько же еще скрывалось в темноте. Сотни водителей и пассажиров оказались ясновидцами. Некоторые отличались такой анатомией и цветом кожи, что это наверняка делало их изгоями в Королевстве.

Сюзанна рассматривала лица, отыскивая знакомых, в особенности одного. Но Джерико здесь не было.

Как только Хобарт вступил в круг света, из тени на противоположной стороне арены выдвинулась фигура того самого пророка. Его появление вызвало волну приветственных возгласов. Зрители проталкивались вперед, чтобы лучше разглядеть своего спасителя, кто-то падал на колени.

Он выглядел впечатляюще, признала Сюзанна.

Глубоко посаженные глаза пророка были сосредоточены на Хобарте; когда инспектор склонил голову перед своим повелителем, на губах у того появилась легкая одобрительная улыбка. Так вот в чем дело. Хобарт служит пророку, и это само по себе говорит не в пользу последнего. Они что-то обсуждали, их дыхание вырывалось струйками пара в холодном воздухе. После чего пророк положил руку в перчатке Хобарту на плечо и развернулся, чтобы объявить собравшимся о возвращении Сотканного мира. Воздух взорвался множеством криков.

Хобарт обернулся и махнул рукой. Из машины выбрались двое его подчиненных вместе с ковром. Они вошли в круг света и положили ковер к ногам пророка. При появлении своей погруженной в сон родины толпа ясновидцев мгновенно смолкла, и пророку не пришлось напрягать голос.

— Вот, — произнес он почти будничным тоном. — Как я и обещал вам.

При этих словах он толкнул сверток ногой, и ковер развернулся перед ним. По-прежнему стояла тишина. Глаза всех присутствующих сосредоточились на узорах ковра: две сотни умов занимала единственная мысль:

«Сезам, откройся!»

Вечный призыв просителей, жаждущих войти, топчущихся перед запертыми дверьми. Откройся, покажись.

Был ли это волевой акт собрания, или пророк заранее все продумал и подготовил, Сюзанна не знала, но действо началось. Оно началось не из центра ковра, как было в доме Шермана, а с краев.

В последний раз ковер распустился в результате несчастного случая, а не по плану. Тогда он взорвался нитями и красками, Фуга пробудилась внезапно и хаотически. На этот раз процесс явно шел по определенной системе, узоры распускались в заданной последовательности. Танец нитей был не менее сложен, чем в первый раз, но в представлении чувствовались завершенность и изящество. Нити выписывали сложнейшие пируэты, они взлетали в воздух, выплескивая наружу жизнь. Контуры одевались плотью и цветом, скалы и деревья взлетали и опускались на предназначенные для них места.

Сюзанна однажды уже видела это великолепие и была до некоторой степени подготовлена к нему. Однако ясновидцы, а тем более Хобарт с его костоломами, ощутили в равной мере страх и благоговейный трепет.

Конвоир Сюзанны явно позабыл о своих обязанностях и застыл, как ребенок, впервые увидевший фейерверк и не знающий, бежать ему или смотреть дальше. Сюзанна воспользовалась этим и выскользнула из поля его зрения, из круга света, выставляющего ее напоказ. Она все время оглядывалась назад, на пророка, чьи волосы вились над головой языками белого пламени. Он стоял посреди распускающегося мира, пока Фуга возрождалась к жизни.

От такого зрелища трудно было отвести взор, но Сюзанна бежала со всех ног к темным склонам. Она