Обитатели Чериот-стрит, ставшие недавно свидетелями удивительных событий, с завидной готовностью восстановили статус-кво. В восемь утра, когда Кэл вышел из автобуса и коротким путем двинулся к дому Муни, в каждом доме уже совершались привычные домашние ритуалы, какие он привык наблюдать с раннего детства. Через открытые окна и двери радиоприемники сообщали последние новости: член парламента найден мертвым в объятиях любовницы, бомбардировки на Ближнем Востоке продолжаются. Кровопролития и скандалы, скандалы и кровопролития. Не кажется ли тебе, дорогая, что сегодня чай недостаточно крепкий? А дети хорошо вымыли за ушами?

Кэл вошел в дом, снова размышляя о проблеме, что же сказать Брендану. Если открыть только часть правды, возникнут лишние вопросы, но рассказать всю историю целиком… разве это возможно? Разве существуют слова, способные воссоздать хотя бы слабое эхо того, что он видел, и передать то, что он чувствовал?

В доме было тихо, и это настораживало. Еще с тех времен, когда Брендан работал в доках, он привык вставать на рассвете и даже в самые тяжелые последние дни поднимался рано навстречу своему горю.

Кэл позвал отца. Ответа не было.

Он прошел через кухню. Сад походил на поле битвы. Кэл позвал еще раз, затем отправился на второй этаж.

Дверь отцовской спальни была закрыта. Он повернул ручку, однако дверь оказалась заперта изнутри, чего никогда не бывало раньше. Кэл легонько постучал.

— Папа? — окликнул он. — Ты у себя?

Он выждал несколько секунд, напряженно прислушиваясь, потом повторил свой вопрос. На этот раз из комнаты донеслись сдавленные рыдания.

— Слава богу! — выдохнул Кэл. — Папа! Это я, Кэл. — Рыдания затихли. — Ты меня не впустишь, па?

Последовала короткая пауза, и он услышал шаги отца, подходящего к двери. Ключ в замке повернулся, дверь неохотно приоткрылась дюймов на шесть.

Лицо за дверью больше напоминало призрака, чем человека. Судя по всему, Брендан не брился и не умывался со вчерашнего дня.

— О господи… папа!

Брендан рассматривал сына с откровенным подозрением.

— Это правда ты?

Его вопрос напомнил Кэлу о том, как выглядит он сам: весь в крови и синяках.

— Я в порядке, папа, — сказал он, выдавливая из себя улыбку. — А ты?

— У нас все двери заперты? — спросил вдруг Брендан.

— Двери? Ну да.

— А окна?

— И окна тоже.

Брендан кивнул и переспросил:

— Ты уверен?

— Я же сказал тебе, да. А что случилось, папа?

— Крысы, — произнес Брендан, вглядываясь в лестничную площадку за спиной Кэла. — Я всю ночь слышал их возню. Они даже по лестнице поднимались. Сидели тут на ступеньках. Я их слышал. Размером с кошку. Сидели и ждали, когда я выйду.

— Ну, теперь их нет.

— Пролезли через забор. С железнодорожной насыпи. Целые дюжины.

— Может быть, пойдем вниз? — предложил Кэл. — Я приготовлю тебе завтрак.

— Нет. Вниз я не пойду. Не сегодня.

— Тогда я приготовлю что-нибудь и принесу тебе сюда, хорошо?

— Если хочешь, — ответил Брендан.

Когда Кэл спускался по лестнице, он услышал, что отец снова запер дверь комнаты.

В разгар утра раздался стук в дверь. Это пришла миссис Вэлленс, чей дом стоял напротив дома Муни.

— Я просто проходила мимо, — сообщила она, хотя это утверждение опровергали ее домашние тапочки. — Хотела узнать, как ваш отец. Я слышала, он наговорил полиции каких-то странностей. А что случилось с вашим лицом?

— Со мной все в порядке.

— Меня допрашивал очень вежливый полицейский, — продолжала соседка. — Он спросил меня, — тут она понизила голос, — хорошо ли с головой у вашего отца.

Кэл удержался, чтобы не сказать в ответ колкость.

— Они, естественно, хотели поговорить и с вами, — продолжала соседка.

— Что ж, я дома, — ответил Кэл. — Пусть приходят.

— Мой Раймонд сказал, что видел вас на железнодорожных путях. Вы куда-то бежали, так он сказал.

— Всего хорошего, миссис Вэлленс.

— Зрение у Раймонда отличное.

— Я сказал, всего хорошего, — повторил Кэл и захлопнул дверь перед самодовольной физиономией соседки.

Ее визит был не последним в тот день. Еще несколько человек заглянули справиться, все ли в порядке. Судя по всему, про семейство Муни ходило немало сплетен. Возможно, кто-то сообразительный понял, что их дом находился в эпицентре вчерашней трагедии.

Каждый раз, когда раздавался стук в дверь, Кэл ожидал увидеть на пороге Шедуэлла. Но у Коммивояжера, похоже, нашлись дела поважнее, чем заканчивать то, что было начато на развалинах дома Шермана. Или же он решил дождаться благоприятного расположения звезд.

А потом, сразу после полудня, когда Кэл направился в голубятню кормить птиц, зазвонил телефон.

Он опрометью бросился в дом и схватил трубку. Он понял, что это Сюзанна, раньше, чем услышал ее голос.

— Где ты?

Она тяжело дышала и была взволнована:

— Нам нужно выбираться из города, Кэл. За нами гонятся.

— Шедуэлл?

— Не только он. Еще и полиция.

— Ковер у вас?

— Да.

— Тогда скажи, где ты. Я приду и…

— Не могу. Не по телефону.

— Господи, он же не прослушивается.