Затем она пришла к какому-то решению и развернулась к двери.

— Да, мы совершенно одни, — ответила она и поплыла обратно к сестре.

Кэл был уверен, что она вот-вот передумает и развернется, чтобы схватить его. Однако она исчезла в дверном проеме, и обе сестрицы отправились куда-то по своим делам.

Кэл переждал целую минуту, пока последние отблески их свечения не угасли. Потом, шумно хватая ртом воздух, он отошел от холодильника.

Сверху донеслись крики. Он передернулся, представив себе, какого рода веселье там идет. И вздрогнул еще раз, когда осознал, что теперь он остался один.

Сюзанна нисколько не сомневалась, что слышит голос Джерико. Его бессловесный протест становился все громче. Крик застал ее посреди мрачного подвала, который она уже считала своим после ухода Хобарта. Сюзанна тут же подскочила к двери и заколотила по ней.

— Что происходит? — закричала она.

Ответа от охранника с другой стороны двери не последовало, донесся лишь еще один надрывающий сердце крик Джерико. Что с ним творят?

Она прожила в Англии всю жизнь и, изредка сталкиваясь с законом по каким-нибудь пустячным поводам, считала его вполне здоровым животным. Но вот теперь Сюзанна оказалась у него в брюхе и обнаружила, что зверь болен, серьезно болен.

Она снова заколотила в дверь и снова не получила ответа. Хлынули обжигающие слезы бессилия. Она привалилась спиной к двери и попыталась заглушить рыдания, закрывая рот рукой, но ей это не удалось.

Понимая, что полицейский в коридоре может услышать ее плач, она хотела отойти от двери, но что- то ее не удержало. Затуманенным взглядом она увидела, что слезы, которые она вытирала ладонью, совершенно не похожи на обычные слезы. Они казались серебряными и скатывались в крошечные светящиеся изнутри шарики. Прямо как в сказке из книжки Мими, где женщина плакала живыми слезами. Только это была вовсе не сказка. Видение почему-то оказалось гораздо реальнее бетонных стен, заключивших в себя Сюзанну, и гораздо реальнее боли в глазах, вызванной этими слезами.

Она плакала менструумом. Она не ощущала в себе его проявлений с того мига, когда стояла посреди склада на коленях рядом с Кэлом, а события менялись с такой скоростью, что она и не вспоминала о менструуме. И вот теперь она снова ощутила его течение, и ее захлестнула волна воодушевления.

По коридору снова разнесся крик Джерико, и в тот же момент менструум ослепительно вспыхнул и залил ее хрупкое тело.

Не в силах сдержаться, Сюзанна закричала. Ручеек яркого света превратился в поток, хлынул из ее глаз и ноздрей, из нижней части живота. Ее взгляд упал на стул, на котором сидел Хобарт, и стул тотчас отлетел к противоположной стене, громыхая по бетонному полу, словно в панике спешил убраться отсюда подальше. За ним последовал стол, разлетевшийся в щепки.

За дверью послышались голоса, звенящие от страха. Сюзанне было на них наплевать. Ее сознание растворилось в менструуме и состояло из него, ее взгляд добрался до края потока и обернулся на нее саму — она стояла с дико вытаращенными глазами и улыбкой до ушей. Сюзанна смотрела вниз с потолка, куда поднимались испарения ее растворившегося жидкого «я».

У нее за спиной отпиралась дверь. Они придут с дубинками, подумала она. Эти люди меня боятся. И у них есть на то причины. Я их враг, а они — мои враги.

Сюзанна развернулась. Полицейский, стоявший в двери, казался жалким и хрупким: слабак, мечтающий о силе. Он разинул рот при виде того, что творилось в камере: мебель раздроблена в щепы, по стенам пляшет свет. А затем менструум двинулся на него.

Сюзанна последовала за потоком, и менструум отшвырнул полицейского в сторону. Какая-то часть ее сознания чуть отставала, она выхватила у полицейского дубинку и разломала на куски. Прочие части потока мчались впереди физического тела, заворачивая за углы, заглядывая под двери, выкрикивая имя Джерико…

Допрос подозреваемого мужского пола вызвал у Хобарта разочарование. Этот человек либо придурок, либо чертовски хороший актер: в один миг он отвечал вопросом на вопрос, а в следующий начинал говорить загадками. Хобарт отчаялся добиться от узника чего-то осмысленного, поэтому оставил его в обществе Лаверика и Бойса, двух лучших своих людей. Они выбьют из черного правду вместе с зубами.

Хобарт поднялся к себе в кабинет. Он приступил к более внимательному анализу книги с шифрами, когда снизу до него донесся грохот ломающегося дерева. А потом Паттерсон, которого он оставил охранять женщину, завыл.

Хобарт спускался по лестнице, чтобы узнать, в чем дело, и вдруг на него вдруг напало нестерпимое желание опорожнить мочевой пузырь. С каждым шагом это желание усиливалось и превращалось в нестерпимую боль. Он хотел превозмочь боль, однако на нижней ступеньке уже сгибался пополам.

Паттерсон сидел в углу коридора, закрыв руками лицо. Дверь камеры была открыта.

— Встать, я приказываю! — потребовал инспектор, но полицейский в ответ только рыдал как ребенок.

И Хобарт оставил его сидеть.

Бойс заметил, что выражение лица подозреваемого изменилось за миг до того, как распахнулась дверь в коридор. Было невыносимо наблюдать лучезарную улыбку на этом лице; Бойс трудился до пота, запугивая черного. Он хотел уже кулаками отучить его улыбаться до самого Второго пришествия, но тут услышал, как Лаверик, наслаждавшийся в углу заслуженной сигареткой, выдохнул:

— Господи Иисусе!

А в следующий миг…

Что же случилось в следующий миг? Сначала дверь загрохотала, будто с другой стороны разразилось землетрясение. Затем Лаверик выронил сигаретку и поднялся, а Бойс, на которого вдруг навалилась смертельная усталость, шагнул вперед, чтобы снова взяться за подозреваемого, кто бы там ни колотил в дверь. Но он не успел. Дверь широко распахнулась, внутрь хлынул поток света, и Бойс вдруг так ослабел, что едва не свалился. Через мгновение что-то вцепилось в него и завертело, закрутило вокруг оси. Он чувствовал себя беспомощным в этих объятиях и мог только кричать, пока холодная сила бесцеремонно вливалась в него сквозь все поры тела. Потом сила отпустила его так же внезапно, как и вошла. Бойс шмякнулся об пол, а в дверь вошла женщина, показавшаяся ему разом и голой, и одетой. Лаверик тоже увидел ее, он закричал что-то, но из-за шума в ушах — словно голову полоскали в реке — Бойс ничего не расслышал. Женщина нагнала на него ужас, какой он испытывал только во сне. Его разум силился вспомнить ритуал, защищающий от подобного ужаса. Надо действовать быстро, понимал Бойс. Иначе его мозги вот-вот выплеснутся наружу.

Взгляд Сюзанны задержался на мучителях лишь на миг. Ее занимал Джерико. Лицо его было залито кровью и распухло от побоев, но он улыбался своей спасительнице.

— Быстрее, — произнесла она, протягивая ему руку.

Он поднялся, но не стал приближаться к ней. Джерико тоже боится, поняла Сюзанна. Или испытывает почтение.

— Нам надо идти…

Он кивнул. Сюзанна вышла в коридор, уверенная, что Джерико следует за ней. Прошли считанные минуты с того момента, когда менструум растекся по ней, и Сюзанна училась управляться с ним, как невеста учится отпускать и подбирать шлейф своего платья. Выходя из камеры, она мысленно позвала за собой