потертый, нитки старые, и, когда Кэл потянул, он услышал их треск. Но он увидел достаточно, чтобы убедиться: это ковер с Рю-стрит. Ковер, который Мими Лащенски оберегала всю жизнь, пока не умерла, защищая его. Ковер с Фугой.

Кэл поднялся на ноги и начал убирать стулья, не замечая приближающегося звука шагов за спиной.

Сюзанна сразу видела тень на полу. Она подняла глаза. Между двумя шкафами возникло лицо и тут же исчезло, прежде чем Сюзанна успела назвать имя. Мими! Это была Мими!

Сюзанна зашла за шкаф. Там не оказалось никого. Неужели она теряет рассудок? Сначала звон в голове, теперь галлюцинации?

Однако как бы они оказались здесь, если б не верили в чудеса? Сомнения утонули во внезапно поднявшейся волне надежды: вдруг мертвец все-таки может вырваться из невидимого мира и вернуться к живым.

Сюзанна негромко позвала бабушку по имени. И получила ответ. Не словами, а запахом лавандовой воды. Слева от нее, по тоннелю из привалившихся друг к другу чайных столов, покатился и остановился комок пыли. Сюзанна пошла к нему — точнее, к источнику дуновения, принесшему его сюда, — и запах становился сильнее с каждым шагом.

— Полагаю, эта вещь принадлежит мне, — прозвучал голос позади Кэла.

Он обернулся. В нескольких шагах от него стоял Шедуэлл. Пиджак Коммивояжера был расстегнут.

— Ну-ка отойди в сторонку, Муни, и дай мне забрать то, что мне принадлежит.

Кэл сожалел, что ему не хватило ума вооружиться. Сейчас он без колебаний ткнул бы Шедуэлла ножом прямо в блестящий глаз и считал бы себя героем. Но он явился сюда с пустыми руками. Придется обойтись без оружия.

Он сделал шаг в сторону Шедуэлла, но тут Коммивояжер отступил в сторону. У него за спиной стоял кто-то еще. Наверняка одна из сестричек или какой-нибудь из ублюдков.

Кэл не стал присматриваться, он развернулся и подхватил стул, лежавший поверх ковра. Его движение вызвало небольшую лавину: стулья посыпались на пол между ним и его врагом. Кэл швырнул один в неясную фигуру, занявшую место Шедуэлла. Поднял второй и отправил вслед за первым, но его мишень исчезла в мебельном лабиринте. Как и сам Шедуэлл.

Кэл развернулся и уперся спиной в шатающийся комод. И он преуспел: комод завалился назад, сбив по дороге еще несколько предметов мебели. Кэл надеялся, что грохот услышит Сюзанна. Он потянулся, чтобы забрать ковер, но одновременно с ним кто-то вцепился в ковер с другой стороны. Кэл изо всех сил дернул добычу к себе, и клочок ковра остался у него в руке, а сам он полетел на пол.

Он рухнул в кучу фотографий и картин в затейливых рамах, которые рассыпались и частично разбились. Кэл полежал немного среди осколков, чтобы отдышаться, но задохнулся снова, едва поднял глаза.

Из сумрака на него надвигался ублюдок.

— Вставай! — приказал он Кэлу.

Но Кэл не слышал его. Он не мог отвести взгляда от лица монстра. Чудовище походило на своего отца, но это не был потомок Элроя. Это был сын Кэла.

Кошмар, привидевшийся ему среди мусора и грязи, где он лежал и слушал колыбельную, оказался реальностью. Сестры сумели выжать его семя, и тварь с лицом Кэла служила тому подтверждением.

Сходство между ними было неполным. Голое тело ублюдка было полностью лишено волос и чудовищно искажено в некоторых местах: пальцы одной руки в два раза длиннее обычного, на другой — обрубки в полдюйма, а из лопаток выпирает что-то вроде деформированных крыльев. Должно быть, монстр был пародией на ангелов, которые привиделись Кэлу.

Тем не менее он больше походил на отца, чем все остальные твари. Глядя на его лицо, как на свое собственное, Кэл на миг остановился в сомнении.

Этого мига хватило, чтобы ублюдок начал действовать. Он кинулся на Кэла, вцепился ему в горло рукой с длинными пальцами. В его прикосновении не было ни намека на теплоту. Рот чудовища тянулся ко рту Кэла, чтобы вырвать дыхание жизни из его губ.

Ублюдок явно намеревался совершить отцеубийство, он держал родителя мертвой хваткой. Ноги Кэла подкосились, и ребенок дал ему упасть на колени, опустившись на пол вместе с ним. Кэл нащупал осколки стекла и сделал слабую попытку взять один из них, но между мыслью и делом лишился сил. Оружие выпало из его руки.

Где-то там, в потерянном мире воздуха и света, Кэл услышал смех Шедуэлла. Потом звук оборвался. Кэл глядел в собственное лицо, которое таращилось на него, будто из кривого зеркала. Вот его глаза, ему всегда нравился их цвет; вот рот — в детстве Кэл стеснялся его, считая слишком девчоночьим, но потом, когда того потребовали обстоятельства, научился мужественно сжимать губы и улыбаться (как ему говорили) заразительной улыбкой. Вот его уши, большие и оттопыренные, смешные уши при таком лице, обещавшем что-то более утонченное…

Возможно, большинство людей покидают сей мир с подобными банальными мыслями в голове. Но Кэлу это не подходит.

Когда он подумал про свои уши, его подхватил и повлек за собой поток.

Сюзанна поняла, что это ошибка, за миг до того, как вошла в фойе бывшего кинотеатра. Она еще могла повернуть назад, но голос Мими звал внучку по имени, и, прежде чем разум заставил ее остановиться, Сюзанна перешагнула порог.

В фойе было темнее, чем на складе, но она видела размытый силуэт бабушки, застывший около заколоченной досками кассы.

— Мими! — позвала Сюзанна.

В голове мелькали противоречивые образы.

— Я здесь, — произнесла пожилая леди, раскрывая ей свои объятия.

Эти объятия тоже были ошибкой, но на этот раз ошибся ее враг. Мими при жизни не любила подобных нежностей, и Сюзанна не находила причин, по которым бабушкины привычки могли бы измениться после смерти.

— Ты не Мими, — сказала она.

— Я знаю, ты очень удивлена, — произнес в ответ призрак голосом тихим, как звук падающего перышка. — Но тебе нечего бояться.

— Кто ты?

— Ты знаешь, кто я, — последовал ответ.

Сюзанна не собиралась выслушивать эти лживые слова и повернулась к выходу. До двери оставалось ярда три, но они вдруг показались милями. Сюзанна попыталась сделать первый шаг на этом длинном пути, но звон в голове внезапно стал оглушительным.

Это существо явно пыталось задержать ее. Оно искало конфронтации, и избежать столкновения вряд ли удастся. Поэтому Сюзанна развернулась и присмотрелась.

Маска таяла, хотя в глазах за ней был не огонь, а ледяной холод. Сюзанна знала это лицо. Она сомневалась, что готова противостоять такой ярости, но ощутила странное воодушевление. Черты Мими окончательно испарились, и перед Сюзанной предстала Иммаколата.

— Моя сестра, — произнесла она, и воздух вокруг нее заплясал, — моя сестра Старая Карга заставила меня сыграть эту роль. Она увидела в твоем лице Мими. Она права? Ты дитя Мими?

— Внучка, — пробормотала Сюзанна.