Дверца открылась. Кэл обошел машину, чтобы помочь де Боно сесть, затем вернулся к водительской двери.

Когда он уже собирался сесть, собачий лай вдруг смолк. Де Боно охнул. Собаки выполнили свой сторожевой долг и умолкли, озаботившись собственным спасением. Кэл сел в машину и захлопнул дверцу. На лобовом стекле лежал снег, но не было времени счищать его; об этом позаботятся «дворники». Кэл включил зажигание. Мотор зашумел, но почему-то не завелся.

Де Боно рядом с ним произнес:

— Он уже близко…

Кэла не нужно было подгонять. Он снова повернул ключ, но мотор отказывался заводиться.

— Ну, давай, — уговаривал он, — прошу тебя.

Его мольбы были услышаны, с третьей попытки мотор заработал.

Интуиция подсказывала ему, что надо нажать на газ и убраться с Чериот-стрит как можно скорее, однако снег, густо падающий на многодневную ледяную корку, затруднил бегство. Колеса то и дело прокручивались, машину бросало из стороны в сторону. Ярд за ярдом они ползли по белой дороге, а снег шел такой сильный, что видимость снизилась почти до нуля. И только когда они добрались до конца Чериот-стрит, открылась печальная правда. Им мешала не только снежная пелена — в воздухе сгущался туман. Он уже был таким плотным, что огни фар не могли прорезать его.

Чериот-стрит вдруг перестала быть частью Королевства. Кэл знал это место с детства, но теперь оно превратилось в неизведанную землю: все детали ландшафта исчезли, город стал пустыней. Пустыня была владениями Бича, и они потерялись в ней. Не видя дороги, Кэл доверился интуиции и свернул направо. Но де Боно вдруг подскочил на сиденье.

— Назад! — завопил он.

— Что?

— Назад! Господи! Давай назад!

Он вцепился обожженными руками в приборную панель, вглядываясь в туман.

— Он там! Там!

Кэл поднял голову, когда что-то огромное двинулось в тумане впереди, загораживая им дорогу. Оно проявилось и исчезло слишком быстро, чтобы разглядеть его целиком, но и того, что заметил Кэл, было достаточно. В своих снах он недооценил его. Монстр был еще огромнее и темнее, он был бездонно пуст.

Кэл пытался дать задний ход, но паника обратила его попытки в фарс. Справа туман закручивался воронкой. С какой стороны эта тварь появится в следующий раз? Или же она каким-то образом все время остается вокруг них, расстилаясь туманом?

— Кэлхоун.

Кэл покосился на своего пассажира, потом сквозь лобовое стекло посмотрел на то, что заставило де Боно замереть на сиденье. Туман перед ними разошелся в стороны. Из его глубины выступил Бич.

Это зрелище смутило Кэла: из мрака вышла не одна фигура, а две, нелепым образом соединенные воедино.

Одним из двоих был Хобарт, однако сильно измененный тем кошмаром, который завладел им. Кожа его побелела, кровь стекала струйками из множества ран, через которые в его тело входили и вырывались наружу линии силы, соединенные колесами и арками огня. Эти колеса вращались внутри Хобарта и протягивались ко второму телу: чудовищному монстру, возвышавшемуся над ним.

Этот второй, на взгляд Кэла, был сплошным парадоксом. Белесый, но черный; пустой, но сияющий; совершенный в своей красоте, однако прогнивший гораздо сильнее, чем способна сгнить плоть. Живая цитадель из глаз и света, испорченная сверх всякой меры и поднимающая смрад до самых небес.

Де Боно рванулся к дверце и принялся дергать ручку. Дверца открылась, но Кэл вцепился в де Боно и нажал ногой на педаль газа. В этот миг пелена белого огня расползлась перед машиной, закрывая собой Бича.

Передышка оказалась короткой. Машина отъехала всего на пять футов, и Бич снова оказался перед ней.

Пока он приближался, Хобарт невероятно широко открыл рот, и из его горла вырвался чужой голос.

— Я вас вижу, — сообщил он.

В следующее мгновение земля под машиной как будто взорвалась, и автомобиль завалился набок, на сторону водителя.

Внутри все смешалось, лавина мелких вещиц обрушилась из «бардачка» и с приборной панели. А потом де Боно снова подергал дверцу и открыл ее. Несмотря на его раны, сказывались подготовка и проворство канатоходца, позволившие ему запросто выбраться из опрокинутой машины.

— Убегай! — крикнул он Кэлу.

Тот все еще раздумывал, что ему делать. Когда же Кэл выбрался из машины, первое, что он увидел, это то, как де Боно исчезал в тумане, наступавшем со всех сторон со своей империей глаз. Второе, что он увидел: кто-то смотрел на него из этого тумана. Похоже, сегодня ночь встреч со старыми знакомыми, изменившимися под давлением обстоятельств. Сначала де Боно, затем Хобарт, и вот теперь — Кэл не сразу в это поверил — Шедуэлл.

Он видел множество ролей, которые играл Коммивояжер. Благодушный торговец, даривший улыбки и обещания; мучитель и искуситель; пророк освобождения. Теперь Шедуэлл сорвал все маски, и живущий в нем актер остался без ангажемента. Безжизненные черты его лица прилипли к костям черепа, как грязное белье. Лишь глаза — они всегда были маленькими, но теперь казались всепоглощающими — все еще хранили отсвет былого огня.

Шедуэлл смотрел, как Кэл выбирается из опрокинутой машины на обледенелую улицу.

— Бежать больше некуда, — произнес Коммивояжер. Голос его звучал заторможенно, словно он давно не спал. — Он отыщет тебя, где бы ты ни прятался. Он ведь ангел, Муни. У него глаза бога.

— Ангел? Этот?

Туман слева и справа дрожал как живой. В любой миг монстр мог вернуться. Однако вид Шедуэлла и его загадки удерживали Кэла на месте. Еще одна странность: что-то во внешности Коммивояжера изменилось, но он никак не мог уяснить, что именно.

— Его зовут Уриэль, — сказал Шедуэлл. — Огонь Небесный. И он пришел, чтобы покончить с магией. Это его единственная цель. Покончить с волшебством. Раз и навсегда.

Туман снова задрожал, но Кэл не отрываясь смотрел на Шедуэлла, слишком заинтригованный, чтобы уйти. Неразумно стоять и выслушивать банальности, если могущественный ангел находится на расстоянии плевка отсюда. Но Муни никогда не отличались практичностью.

— Это мой подарок миру, — возвестил Шедуэлл. — Я уничтожу магов. Всех до единого. Как видишь, я больше ничем не торгую. Я делаю это из любви.

При упоминании о торговле Кэл понял, какое изменение произошло в этом человеке. Пиджак Шедуэлла — волшебный пиджак, полный иллюзий, разбивший сердце Брендана и, без сомнения, многих, — исчез. Его заменило пальто, безукоризненно скроенное, но не содержавшее в себе никаких чар.

— Мы покончим с наваждениями и обманами. Покончим со всем этим…

Пока он говорил, туман задрожал и из него донесся крик, затем резко оборвавшийся. Де Боно. Умирающий, но пока живой.

— Ты скотина, — произнес Кэл.

— Меня обманули, — ответил Шедуэлл, нисколько не задетый тоном Кэла. — Ужасным образом обманули. Соблазнили волшебством, заставили проливать кровь, чтобы я смог получить то, чем меня соблазняли…

— А что ты делаешь сейчас? — выплюнул Кэл. — Опять проливаешь кровь.

Шедуэлл развел руками:

— Смотри, у меня ничего нет, Кэлхоун. Вот он, мой дар. Пустота.

— Мне не нужны твои проклятые подарки.

— Нет, нужны. В глубине души ты хочешь этого. Они ведь и тебя одурачили своим цирком. Но теперь их выходкам придет конец.

В его голосе звучала искренность политикана, убеждающего соратников в разумности бомбового