лысой; лицо вытянулось и осунулось. Еще сильнее изменился Толлер, которого Кэл в последний раз видел на канате над полем Старбрука. Мечты Толлера о карьере канатоходца оборвались вскоре после их встречи, когда на него напали люди пророка. Ему переломали ноги, разбили голову и бросили умирать. Но он все-таки выжил. Гэлин, третий ученик Старбрука, тогда же погиб, тщетно стараясь уберечь поле учителя от осквернения.

Де Боно убедил их отправиться в дом Мими Лащенски, где так долго хранилась Фуга. Они искали эхо древней науки, которая помогла бы им спастись от надвигавшейся катастрофы. Кроме Толлера, у де Боно было еще трое последователей: Баптиста Долфин, потерявшая отца в Доме Капры, ее любовник Отис Бо и девушка, впервые представшая перед Кэлом в Идеале, когда она сидела на подоконнике с бумажными крыльями за спиной. Потом он встретил ее на Венериных холмах среди прочих грез, навеянных хозяевами той местности: она показала ему мир из бумаги и света. Позже воспоминания о нем удерживали Кэла от впадения в черную меланхолию. Девушку звали Лея.

Из всей пятерки она была самой способной к магии и самой чувствительной к ее присутствию. Именно Лея вела их через дом Лащенски в поисках комнаты, где лежал Сотканный мир. Они поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в спальню.

— В доме полно отголосков, — сказала Лея. — Одни остались от хранительницы, другие оставлены животными. Необходимо время, чтобы разобраться… — Она опустилась на колени посреди комнаты и дотронулась ладонями до пола. — Но Сотканный мир лежал здесь, в этом я уверена.

Отис подошел к ней. Он тоже присел и дотронулся руками до пола.

— Я ничего не чувствую, — заявил он.

— Поверь мне, — сказала Лея. — Он лежал именно здесь.

— Может быть, убрать все с пола? — предложил Толлер. — Тогда это будет слышнее.

Пол в комнате был застелен плюшевым пушистым ковром, который основательно затоптали и испачкали сквоттеры. Молодые люди отодвинули сохранившуюся мебель, скатали ковер. От этих занятий они устали: де Боно тренировал их по системе Старбрука, требовавшей свести к минимуму сон и пищу в последние дни курса. Но они были вознаграждены, когда положили ладони на голые доски. Их обостренные чувства мгновенно уловили все, и даже Отис почувствовал эхо.

— Я почти вижу Сотканный мир, — сказала Баптиста.

И это видение разделяли с ней все.

— И что нам делать теперь? — спросил Отис у Леи, но она была слишком занята отголосками, чтобы услышать его вопрос. Он повернулся к де Боно. — Ну, что?

Де Боно ничего не ответил. Он был готов бесконечно убеждать тех, кто сомневался в успехе его затеи, но факт оставался фактом: они брели на ощупь в темноте. Не было верного способа заполучить чары, память о которых они разбудили. Де Боно втайне надеялся, что призраки здешних сил просто войдут в них, ощутив важность миссии. Если же трепещущая под пальцами сила не осознает серьезность положения, убедить ее они не смогут. Придется встретить кошмар без защиты, а значит — де Боно нисколько в этом не сомневался — подписать себе смертный приговор.

Без десяти три ночи Кэл очнулся от сна. Сегодняшний кошмар походил на все предыдущие, но имел несколько важных отличий. Во-первых, в этом сне Кэл был на Венериных холмах не один, он пришел туда в компании де Боно. Они вместе бежали от твари, преследовавшей их по лабиринту переулков. Если бы сон развивался как обычно, дорога привела бы их во двор за домом Лащенски. Но сегодня сон изменился. Посреди переулка они с де Боно потеряли друг друга, и Кэл, совершенно сбитый с толку, свернул на другую улицу.

Здесь ощущение погони исчезло, его сменили новые тревоги. Кэл больше не был преследуемым, это точно знало его спящее «я». Тварь переключилась на де Боно, а Кэлу досталась роль беспомощного наблюдателя. На улице впереди он видел много укромных уголков, дверных проемов и садовых стен, где можно затаиться, укрывшись от огня. Но он в очередной раз просчитался, и прятаться не было нужды. Погоня была уже здесь, у перекрестка на углу улицы. Причем на этот раз преследователей оказалось двое. Один — человек, сгорбленный туманный силуэт. А второй — гигант высотой с дом, туча с ревущим огнем внутри. Кэл стал пятиться к переулку, откуда выскочил. Он двигался медленно, чтобы не привлекать внимания чудовища и его спутника. Нелепая надежда. Место, где он хотел укрыться, оказалось запертым, и, когда его пальцы заскребли по кирпичам, тварь посмотрела в его сторону.

Чудовище уже сожрало де Боно. Кэл видел его пепел в туче, надвигавшейся на него огнем.

— Я не хочу сгореть! — закричал он, но пламя уже катилось в его сторону…

«Прошу тебя, Господи!»

Прежде чем огонь охватил его, Кэл заставил себя очнуться.

В ту ночь Джеральдин рядом с ним не было. Кэл лежал на кровати, содрогаясь с головы до ног. Когда он уверился, что его не вывернет наизнанку от малейшего движения, он поднялся, подошел к окну и отдернул занавеску.

На Чериот-стрит было тихо. Царило то же ледяное спокойствие, что и во всем городе в этот час. Начался снегопад, медленное падение снежинок завораживало. Однако ни снег, ни улица, ни свет фонарей не успокоили Кэла. Нынешний кошмар изменился не без причины; а причина состояла в том, что это не просто сон. Кэл признал это без малейшего колебания. Где-то рядом, на точно такой же улице, мирной и залитой светом фонарей, его кошмары воплощались.

В комнате на верхнем этаже дома Мими Лащенски царило сдержанное, но явственное волнение: на их призыв отвечали. Все происходило медленно, огоньки двигались взад-вперед сквозь отголоски Сотканного мира, а древняя наука поднималась из укромных мест в ковре и двигалась навстречу тем, кто жаждал ее. Долгий процесс требовал предельного внимания, нельзя было отвлекаться, чтобы не разрушить связи. Но молодые люди были готовы преодолевать трудности, и по мере того, как сила под их ладонями разрасталась, они выражали свой восторг негромкими радостными восклицаниями. Прошлое возвращалось к ним.

Внимание де Боно привлек шум этажом ниже. Чтобы не отрывать остальных от работы, он на цыпочках прошел к двери и выбрался на лестничную площадку.

Там он не обнаружил источника встревожившего его звука. Де Боно приблизился к лестнице и вгляделся в темноту внизу. Никакого движения не было. Он уже решил, что ему почудилось, что мозг выкидывает шутки от недостатка белковой пищи. Но он все-таки решил удостовериться, зашел в одну из спален второго этажа и посмотрел во двор. Падал снег, пушистые хлопья легко опускались на стекло. Больше ничего.

Де Боно снял очки и помассировал пальцами глаза. Прилив энергии, пришедший вместе с первым успехом, иссяк. Теперь ему хотелось только спать. Но им предстоит многое сделать. Вызвать древнюю науку — это только начало, ее еще надо приручить.

Де Боно отвернулся от окна и собирался пойти обратно к товарищам. В этот миг заметил два силуэта: они направлялись в комнату, где хранился Сотканный мир. Может быть, кто-то вышел за ним? Де Боно снова нацепил очки, чтобы лучше рассмотреть силуэты.

От этого зрелища крик вырвался у него из груди, но было уже поздно, его заглушили крики остальных. Все произошло слишком быстро. Только что он пытался понять, что именно видит, а в следующий миг все уже кончилось.

Прежде чем он успел добежать до площадки, убийцы вошли в комнату, где когда-то находился ковер, и дверь сорвало с петель от разорвавшейся внутри силы. Чье-то тело вынесло в потоке текучего огня, и оно зависло в центре площадки, пожираемое языками пламени. Де Боно ясно видел жертву. Это был Толлер, бедняга Толлер, он завязывался в кровавый узел, пока огонь терзал его.

Тот де Боно, который был с Кэлом в саду Лемюэля Ло, бросился бы сейчас в драку, не задумываясь о последствиях. Однако тяжелые времена научили его осторожности. Самоубийство не принесет никакой пользы. Если он бросит вызов силе, разгромившей сейчас комнату Сотканного мира, он погибнет точно так же, как гибнут остальные, и никто не сможет рассказать об этом кошмаре. Де Боно знал, что это за сила. Сбывались худшие предсказания его соплеменников. Явился Бич.

В комнате, где когда-то лежал ковер, раздался новый взрыв, и новый сгусток пламени вылетел на