– Не верю. Наверняка он не знает, что в Лондоне в собираетесь решать и другие задачи.

– Если вы имеете в виду, что я хочу найти ему здесь невесту, то, думаю, мой брат и вправду что-то подозревает. Но я ничего не сказала об этом.

– Перестаньте, Леона. Не испытывайте мое терпение.

– А вы не испытывайте мое. На что вы намекаете, говоря, что у меня в Лондоне есть еще какие-то цели? Скажите, в чем вы меня подозреваете, и, может быть, я развею ваши опасения.

– По-моему, вы надеетесь доказать то, чего не успел доказать ваш отец. Что контрабандисты, которые вознамерились погубить его торговое предприятие, являются агентами влиятельных лондонских персон.

На лице у Леоны было написано разочарование. Подтвердились ее наихудшие опасения: Истербрук с самого начала был одним из тех людей, которые во всем этом замешаны.

– Откуда вы знаете, что он подозревал или что хотел доказать?

– Ваш отец сам мне об этом рассказал.

– Если бы ему было известно, кто вы такой на самом деле, он не стал бы этого делать. Вы узнали обо всем только потому, что обманули его.

– По-моему, ваш отец догадывался, что я не тот, за кого себя выдаю. Он относился ко мне с подозрением. Но почему-то рассказал мне обо всем.

Леона не поверила Кристиану, несмотря на то что ей хотелось, чтобы сказанное им оказалось правдой. Если ее отец считал, что Истербруку можно доверять, это говорит о многом. Отец хорошо разбирался в людях.

К сожалению, дело могло обстоять совсем не так, как его пытался представить Истербрук. Возможно, отец ничего ему не рассказывал. Истербрук мог узнать обо всем из его дневника, который, судя по всему, находился у Истербрука, и эта мысль не давала Леоне покоя.

– Что именно вы от него узнали?

– Что за два года до того, как я приехал в Макао, торговая фирма вашего отца претерпела множество неудач, грозивших ей полным финансовым крахом. Пропавший груз, набеги пиратов. Ваш отец был уверен, что все это происходило не просто так, что ему мстили. Сначала – за то, что он не стал пособником контрабандистов, которые хотели ввозить в Китай опиум. Позже – за то, что он пытался вывести их на чистую воду. Наверняка тот пожар, который случился в последний день моего пребывания в Макао, был тоже «роковым совпадением».

– Не совсем. Среди людей, которые подожгли корабль, вы видели Лау Кинга. Такое было впервые.

– Я убедился в том, что опасность оказалось гораздо большей, чем предполагал ваш отец.

Да, опасность. Слишком большая опасность. Особенно для Эдмунда. Он был свидетелем преступления. Он видел Лау Кинга. А значит, Эдмунду угрожала опасность. В любой момент с ним могли расправиться. Поэтому Эдмунду пришлось бежать из Макао. Лау Кинг был слугой Хоппо Кантонского – китайского чиновника, который стоял во главе таможни. Если в том пожаре был замешан Лау Кинг, это означало, что контрабандисты, которые оказывали давление на ее отца, были повязаны с крупнейшими чиновниками, занимавшими высокие посты в Китае и Англии. Хоть император и объявил этот промысел незаконным, но чиновники благодаря торговле опиумом набивали себе карманы.

Узнав об этом, отец понял, что дело плохо, впал в уныние и стал чахнуть на глазах. Силы покидали его. До этого он думал, что, разоблачая контрабандистов, он защищает внешнюю торговлю в Гуанчжоу и китайский народ. Он даже написал письмо императору, в котором рассказал все, что видел собственными глазами.

Отец был потрясен, узнав, что китайские чиновники являются пособниками контрабандистов. У него больше не было сил бороться.

Леона вспоминала, как в ту далекую ночь они с Тун Вэем посадили Эдмунда на корабль и тайно отправили в Вампао. Он не хотел уезжать, отрицая тот факт, что ему грозит смертельная опасность из-за того, что он стал свидетелем пожара на корабле и видел людей, которые устроили поджог.

Леона вспоминала их прощальный поцелуй – жаркий и страстный, полный отчаяния. А потом Эдмунд уехал, и они не виделись семь лет.

Теперь перед ней сидел не Эдмунд, а маркиз Истербрук. Он изменился, только его поцелуи остались прежними. В саду Леона с удивлением узнала, что во время мгновений страсти он оставался прежним Эдмундом.

– Леона, скажите честно: вы пытаетесь разузнать, был ли прав ваш отец в своих подозрениях? Вы хотите проверить, действительно ли в Лондоне есть люди, связанные с контрабандистами, перевозящими опиум в Китай?

В словах Истербрука Леоне слышалось совсем другое: «Признайтесь: вы пытаетесь поднять скандал и подорвать авторитет моих добрых знакомых и верных друзей?» Леона напустила на себя невозмутимый вид и пожала плечами:

– С чего вы взяли?

– Не отпирайтесь. Я прочел «Пир Минервы». Своей статьей вы бросили вызов. Вы каким-то образом разыскали дорогу в опиумный притон в Лондоне. А это значит – вы пытаетесь что-то выяснить.

– Если я этим интересуюсь, это ровным счетом ничего не значит. К тому же что я могу сделать? Я, слабая женщина?

– Угроза скандала и разоблачения – это не шутки! Если окажется, что вы правы, и если вы подберетесь близко к истине, люди, которые в этом замешаны, попытаются вас остановить.

«Что это – предостережение или прямая угроза?» – пронеслось в голове у Леоны.

– Так же, как они пытались остановить моего отца? Возможно, они изберут другую тактику и станут действовать более осторожно. Подошлют ко мне кого-нибудь, кто сможет втереться ко мне в доверие и выведать у меня, что именно мне известно. Может быть, вместо прямого давления этот человек будет