...Широкое полукольцо воинов,
Строй шевелится. Повинуясь Слову, орты – поодиночке и группками – покидают свои места и отходят назад на пятнадцать-двадцать шагов, туда, где начинает формироваться другой полукруг – дальний. Строй редеет – здесь остаются только те, кто будут состязаться за самый ценный приз. Вождь помнит всё – в его цепкой памяти деяния всех ортов не только за этот год. Слово Отца-Воеводы никому и в голову не придёт оспорить хотя бы потому, что это Слово слышали и другие, и они могут подтвердить: сказанное – справедливо. Ты чуть дрогнул в бою – не струсил, это немыслимо, а всего лишь дрогнул! – тебе не место в первом ряду. Ты сделал всего лишь шажок в сторону от строгих законов племени – не нарушил, это невозможно, а всего лишь отклонился! – сделай теперь пятнадцать шагов назад. Ты лишь на секунду подумал прежде о себе, а не о своём народе и не о своём долге – отойди и уступи место более достойному.
Строй редеет и редеет. Имена воинов звучат быстро, одно за другим, почти сливаясь, однако каждый успевает понять, почему и за что Отец-Воевода повелевает ему покинуть первый ряд. Но молодые орты, только ступившие на стезю воина, остаются почти все – за редкими исключениями. Такую поблажку они получают лишь однажды – на первом в их жизни Празднике Цветов: по праву юности. Впрочем, шансов взять верх над куда более опытными соперниками в равном состязании у первогодков практически нет...
Муэт почти не следит за быстрым мысленным речитативом – она знает,
...Они росли вместе. Чуть ли не с того самого дня, как Муэт осознала себя, рядом с ней всегда был этот упрямый мальчишка, выделявшийся (и выделяемый ею) среди всех прочих ростков. Ей даже казалось, что они пришли в этот Мир одновременно, хотя Хок и был четырьмя годами старше.
...Когда он принёс ей янтарную жужелицу, Муэт испугалась, увидев друга: росток был весь изодран, а на его лбу красовался громадный кровоподтёк. Муэт уже знала, что ловить жужелиц – точнее, разыскивать этих зверьков среди нагромождения каменных глыб в необитаемых узких щелях, – очень трудно. И опасно – запросто можно ухватить голой рукой затаившуюся ядовитую многоножку или попасть на обед плотоядному грибу. Но жужелицы были для ортов не просто домашними любимцами, а некими своеобразными амулетами, приносящими счастье. Неприхотливые и ласковые, янтарки жили долго и привязывались к своему хозяину, реагируя изменением свечения и мелодичным жужжанием на его настроение. И ещё они умели запоминать и хранить неопределённо долгое время слова и даже мысли владельца, становясь чем-то вроде живого дневника – причём дневника, недоступного чужому взгляду. Подарок – так Муэт назвала пойманную Хоком янтарку – до сих пор при ней. Сначала она доверяла жужелице нехитрые детские тайны, а потом – и гораздо более серьёзные секреты...
Хок вступил в круг бойцов, когда Муэт исполнилось шестнадцать. И тогда она впервые почувствовала, что её друг смотрит на неё глазами мужчины. И ей стало жарко и сладко. Но тут же она испытала ещё одно, доселе неизвестное ей чувство, – ревность! Приближался очередной Праздник Цветов, и Хок впервые должен был в нём участвовать. И Муэт знала, что шансы стать одним из победителей у молодого орта были – недаром менторы выделяли его среди многих других юношей. А менторы очень скупы на похвалы... Но если он победит, значит... Значит, одна из Вплетающихся – а их двенадцать, и все они красивы! – позволит
Она смотрела на состязание, притаившись за спинами других девочек-бутонов, хотя имела полное право стоять впереди – право, дарованное лучшим. И сердце её билось так суматошно-яростно, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди и запрыгает по гладкому каменному полу зала горячим живым комком. Муэт желала Хоку победы, она так гордилась им – и так не хотела, чтобы он победил!
Как она и ожидала, Хок вышел в финал – единственным из всех юношей. Их было двадцать четыре – по двое на каждую Вплетающуюся. Симпатии девушек определились – каждая выбрала свою пару претендентов. Муэт отметила кратчайший мысленный поединок между двумя цветами за пару Хока и тут же поняла, что причиной этого мгновенного соперничества был именно её друг. И снова ревность проколола её горячей иглой – Муэт даже пришлось
Соперник Хоку достался достойный – сильный, опытный и умелый маг-боец в полтора раза старше юноши. Но Муэт ни секунды не сомневалась в том, что победит её друг, и ей было больно. Она опустила глаза – не только чтобы не видеть, но и чтобы
...По залу пронёсся шумный вздох. Не поднимая глаз, Муэт поняла, что это значит. Хок
...А на следующий Праздник Цветов Хок и вовсе не пришёл – вызвался быть Стражем Периметра. Ну что ж, такое не только допускалось, но приветствовалось – ведь долг перед племенем превыше всего!
Муэт родилась весной, и весной, когда зимние холода отступили, ей исполнилось восемнадцать. Следующий Праздник – её, и, надо думать, Хок не будет рваться в караул в этот день...
На совершеннолетие Муэт получила от друга ещё один подарок – такой, какой любой молодой орт мечтает сделать нравящемуся ему цветку. Он подарил ей ожерелье из зубов кровососа – такой дар равносилен признанию в любви. Впрочем, в его любви Муэт давно уже не сомневалась. Когда Хок протянул подруге ожерелье, она заметила на его руке браслет из змеиной кожи. Значит, он добыл кровососа сам – ни один орт не будет носить браслет из кожи этой смертоносной твари, убитой кем-то другим. И ещё она заметила на щеке Хока свежий тонкий шрам, прорезанный чем-то очень острым. Юноша ничего не рассказывал, а спрашивать о таких вещах у ортов не принято. И Муэт так и не узнала, что если бы не предупреждающий мыслекрик Кроу, Хок не вернулся бы из Развалин. А так отделался шрамом, оставленным заострённым змеиным хвостом. Прыгнуть второй раз кровосос уже не успел...
Теперь всё свободное время – которого у ортов почти нет – они проводили вместе. Они ждали – ждали Праздника Цветов, на котором Муэт будет одной из Вплетающихся в Венок. Но Муэт стала замечать, что Хок всё чаще мрачнеет, и очень быстро поняла, что именно его тревожит – они оба хорошо знали законы своего народа. Хок не то чтобы опасался проиграть поединок за право первым прикоснуться к той, кого он давно уже считал единственной, нет. Праздник пройдёт, и что дальше? Муэт вынуждена будет взять себе в мужья ещё кого-то – и не одного. Племя не потерпит, чтобы Хок оставался её единственным мужем – цветов слишком мало, а достойных воинов слишком много. И это справедливо – иначе может пролиться кровь. Вот только ни Муэт, ни тем более Хоку эта справедливость не нравится...
...В тот вечер они забрались в один маленьких гротов на окраине Катакомб, далеко от жилых ярусов. Эти укромные безопасные уголки служили излюбленным местом встреч молодых ортов и орт – сколько жарких слов помнят своды этих пещерок! Впрочем, ничего предосудительного не допускалось – законы племени гор не только справедливы, но и суровы. Хок молча следил за струйками извивавшегося между камней крохотного ручейка, а прижавшаяся к нему Муэт затеплила мягкий магический свет и чуть шевелила пальцами, заставляя блестящие осколки горного хрусталя танцевать над ручейком в такт звучащей лишь для них двоих музыке. И вдруг девушка притушила свет и распахнула на груди тонкую ткань – в гроте было тепло. Хок вздрогнул, и, словно бросаясь вниз с крутого обрыва, нежно коснулся губами вмиг затвердевшего соска Муэт...
