цветы не помешают.

   Однако дверь открыл вовсе не грозный муж, а сама Лора. Она переоделась и встретила Турецкого в белых крохотных шортиках и легкой блузке, под которой колыхалась тяжелая грудь.

   — Как вы точны, господин комиссар! — нараспев произнесла она.

   А когда Турецкий протянул ей пять белых гвоздик, обрадовалась:

— Это чудо! Я обожаю белые гвоздики!

   Квартира оказалась двухкомнатная, с небольшой прихожей и кухонькой.

   Лора провела Турецкого в гостиную. Через открытую дверь было видно, что соседнее помещение было не чем иным, как альковом — большую его часть занимала просторная кровать.

— Вы пить что будете? Водку или «Монастырскую избу»?

— Я же за рулем. Можно, пожалуй, немного вина.

— Неужели вы ментов своих же боитесь?

   — Они совсем не мои. У нас разные ведомства, они — ГАИ, мы — прокуратура.

— Все равно они должны вас бояться!

   Турецкого совершенно не вдохновляла эта тема, и он решил свести разговор к тому, за чем приехал:

— Ну так какой у вас для меня сюрприз?

   — Даже два! — кокетливо заявила Лора и сделала немного неуклюжее, но все равно очень красивое танцевальное па. — Но сначала выпьем немного водки.

   Она усадила Турецкого на мягкий диван. Перед диваном помещался низкий столик, на нем — два прибора.

   — Я же знаю, что вы со службы, — решительно заявила Лора, — а раз со службы, значит, надо что-нибудь съесть. А раз съесть, значит, и немножко выпить. Вы как говорите — служба или работа?

— Да, пожалуй, работа.

— Отлично, тогда несу цыпленка и салат.

   — Лариса, не мучайте меня, что вы там для меня припасли?

   — Сейчас, сейчас, какой вы нетерпеливый. Давайте я у вас пиджак возьму и повешу. И как можно париться в костюме по такой жаре!

   Она исчезла с его пиджаком, а через секунду была уже на кухне, откуда доносились приятные запахи.

   Турецкий вдруг как-то размяк, как будто вместе с пиджаком она унесла его броню, и решил, что, в конце концов, будь что будет. Он тоже человек и имеет право отдохнуть один раз в жизни.

   Вернулась она быстро, с блюдом, в центре которого красовались две увесистые куриные ноги, а вокруг были разложены листья салата и резаный помидор.

   — Сама не ела, вас ждала.— Лора оглядела столик и, увидев, что Турецкий так и не открыл бутылку, сказала с укоризной: — Александр Борисович, что же вы за мной не поухаживали! Водочку-то откройте, — и она показала на бутылку «Абсолют-курант».

   Турецкий свинтил пробку и налил девушке и себе по половине рюмки.

Она положила ему на тарелку ножку Буша, салат.

   — За ваши удачи, — начала было Лора, но Турецкий ее перебил:

   — Позвольте уж мне. — Он поднялся. — Мужчины обычно говорят «За прекрасных дам», а я скажу «За прекрасную даму!» — Он посмотрел ей в глаза и быстро выпил.

   — Как здорово! — захлопала в ладоши Лора. — Так красиво про меня еще не говорили. А водка правда вкусная? С черносмородиновым ароматом. Я ее больше всего люблю. И пьется легко.

   — С вами, Лора, даже молоко покажется опьяняющим напитком, — вдруг выпалил Турецкий. — А это — просто божественное питье.

   — Я вам еще налью, совсем чуть-чуть, и тогда все вам расскажу. Кстати, запивайте тоником.

   — И что же? — снова по-деловому спросил Турецкий и тут же почувствовал, как грубо прозвучал его голос, разрушая тонкое кружево из слов и взглядов, которое как бы плавало вокруг.

   — Так вот,— торжественно сказала Лора.— Выпили? Хорошо. Значит, так. Кто украл бумаги — неизвестно. А что касается пленок, то интервью с киллером нашлось — его забирал к себе главный. Причем оба варианта — тот, который шел в эфир, он был урезанный, как вы понимаете. И полный вариант тоже здесь!

   Хорошо, что Турецкий запил водку тоником, а то бы он наверняка поперхнулся.

   — А вот с рижанином хуже,— продолжала Лора. — Пленка эта была. Рабочие материалы. Остальное Алена увезла в Ригу. Ее брал один техник, у него барышня как раз работает в архиве. Так вот, они просто боготворили Алену. И он брал пленку посмотреть и переписать, но потом поставил обратно.

— Точно поставил?

— Ну конечно. Теперь, когда Алены не стало, он хотел сохранить у себя все, что можно найти, понимаете? Только вы не рассказывайте об этом, потому что они ее брали, не записывая в журнал. .

— Так, — сказал Турецкий. — Но затем пленка пропала.

   — Ну да. И как это могло случиться, никто не знает. Дежурные в архиве в один голос утверждают, что замок и печати целые.

   — А когда же я смогу получить записи передачи с киллером? — спросил Турецкий.

   — Завтра. И мы с вами снова сможем увидеться, — нежно проворковала Лора, касаясь его руки.

   Они выпили еще раз — теперь за удачу. Потом Лора вскочила.

— Я включу музыку.

   Красиво изогнувшись, она дотянулась до кассетника, нажала на клавишу, а Турецкий, любуясь, смотрел на нее, и ему совершенно не хотелось уходить.

   — Александр Борисович, я вас приглашаю. — Она царственно протянула ему длинную изящную руку.

   Он с готовностью поднялся, слегка обнял ее, она прижалась к нему своей роскошной грудью.

   Сделав несколько шагов, он спросил, подавляя хрипоту в голосе:

   — Значит, завтра я смогу посмотреть оба варианта интервью?

Она молча кивнула, и ее волосы коснулись его лица.

   Еще сидя на диване, Турецкий несколько раз гасил мысль о том, что под блузкой у нее вроде бы ничего нет. И теперь у него внезапно появилось необоримое желание это проверить. Он медленно положил руку на горячую грудь. Лора не придвинулась ближе. Они так и продолжали свой медленный танец, пока музыка не кончилась. А когда она смолкла, еще некоторое время стояли, слегка покачиваясь.

   — Сейчас я принесу кофе, — прошептала Лора. — Или лучше чай?

   — Ничего не надо, — прошептал Турецкий. — Мне нужна только ты.

   И он стал медленно расстегивать блузку, под которой колыхалась упругая грудь.

—     Подожди, — прошептала она, — задерну занавески...