Доминик едва ли что-нибудь замечал вокруг. Он просто стоял, наблюдая за маленькой черной машиной, пока она не скрылась из виду, а лицо его потемнело и застыло, превратившись в жесткую маску. Уже много лет его так сильно не возбуждала женщина — пять лет, чтобы быть точным. Он неловко переступил с ноги на ногу, ощутив напряженную, пульсирующую боль своего желания и предвкушая тот сладостный и долгожданный момент, когда Роми Солзбери будет наконец лежать под ним, вскрикивая от наслаждения…

Только при виде полицейской машины на противоположной стороне дороги Роми поняла, с какой скоростью мчится — словно ракета, которой выстрелили из ворот Сент-Фиакэрз. Она тут же убрала ногу с акселератора. Ее обратная дорога в Лондон заняла на удивление немного времени — вот что значит час пик, когда весь поток машин движется в противоположном направлении.

Через час после того, как она уехала от Доминика, Роми уже была в своем, переделанном из конюшни, доме в Кенсингтоне. Она со вздохом облегчения сбросила туфли и порадовалась, что теперь может пороскошествовать одна, потому что ее подруга Стефани влюбилась и переехала к своему приятелю. Роми вынула из холодильника банку кока-колы, плюхнулась на большую мягкую софу в гостиной и стала жадно пить, одновременно пытаясь сообразить, пошла ли ей на пользу встреча с Домиником. Она снова и снова перебирала в уме причины своей поездки. Доминику она заявила, что согласилась взяться за предложенную работу из любопытства и желания избавиться от его чар раз и навсегда. Ну а на самом деле? Может, ее гордость требовала показать ему, что она уже не та беззащитная бедняжка, которая уступает незнакомым мужчинам… соблазнителям в застрявших лифтах? Она поехала туда, преисполненная решимости доказать ему, насколько она изменилась, и почти преуспела в этом. Почти. Но что можно сказать о женщине, позволившей сегодня Доминику целовать себя? Так явно потерпевшей неудачу в своих попытках сопротивляться? Разве она хоть немного отличалась от той нетерпеливой девятнадцатилетней девчонки, с которой он познакомился пять лет назад? Зазвонил телефон, и она схватила трубку после первого же звонка. Это была Стефани, ее прежняя соседка по квартире.

— Ждешь кого-нибудь, Роми? — Она озорно засмеялась. — Неужели ДДД?

— ДДД? — переспросила сбитая с толку Роми.

— Дорогой Доминик Дэшвуд, разумеется, — поддразнила ее Стефани.

— Скорее уж ПДД — подлый Доминик Дэшвуд, — хмуро бросила Роми.

— А может, потрясающий Доминик Дэшвуд? — продолжала со смехом Стефани. — Боже мой, я могу в эту игру играть весь вечер.

— Но только уж не со мной, — мрачно сказала Роми. — Я бы долго не выдержала — очень скоро умерла бы со скуки.

— О! Я слышу воинственные речи! Правильно ли будет предположить, что, встретившись с этим человеком, ты достигла поставленной цели и твой организм очищен от него?

— Ты говоришь так, будто он какой-то яд, — упрекнула подругу Роми.

— Ну вот, теперь она его защищает! — воскликнула Стефани.

— Ничего подобного!

— Значит, ты сказала ему, чтобы он катился подальше со своим приемом, так?

— Это было бы крайне непрофессионально — ведь он сделал заказ несколько месяцев назад, — ледяным тоном провозгласила Роми. — Мне приходится думать о своей репутации, знаешь ли!

— Он целовал тебя?

— Это не твое дело!

— Значит, целовал! — восторженно взвизгнула Стефани. — Ну, слава Богу! Мне была бы просто невыносима мысль о том, что после смерти Марка ты берегла себя для него, а он не поступил как порядочный человек!

— Ни для кого я себя не берегла! — возмутилась Роми.

— Ну конечно, — фыркнула Стефани. — Должно быть, ты просто получаешь удовольствие, отказывая каждому привлекательному мужчине, который приглашает тебя сходить куда-нибудь…

— Стеф! — предостерегающе сказала Роми. — Хватит!

— Ну ладно, не буду! — вздохнула Стефани. — Хочешь, попозже посидим где-нибудь и ты расскажешь мне все в подробностях? Как он выглядел? Что говорил?

— Нет, не хочу! — решительно ответила Роми. — Мне еще разбираться с одной дурацкой встречей игроков в теннис, которая состоится завтра. А сегодня я должна постараться и красивейшим почерком надписать все рассадочные карточки.

— Это то самое теннисное мероприятие в Йоркшире?

— Ну да, — вздохнула Роми, думая о том, как долго туда ехать.

— Где будет присутствовать некий молодой, симпатичный и могущий составить завидную партию граф?

— Именно.

«Интересно», — мимолетно подумала Роми, — «почему нам никогда не нравится тот тип мужчин, который как раз и должен вроде бы нравиться?»

Стефани была явно раздражена тем, что Роми, ко всему прочему, смотрит, что называется, в зубы дареному коню.

— Ты так торопишься разделаться с темой, словно только что объявили трехминутную готовность! Ведь речь идет о графе, Роми! Он ужасно симпатичный и влюблен в тебя без памяти! Неужели ты не можешь проявить хоть чуточку интереса?

В том-то и беда, что она не может. И это ее просто бесит. Не поддаваться очарованию таких красивых глаз!

— Нет, — мрачно проговорила она. — Ни самой чуточной чуточки… Но потом она подумала о предстоящем загородном приеме, о терапии насыщения, о пауках и… о мозгах, которыми наградил ее Бог и которыми она намеревалась начать пользоваться — вместо того, чтобы подчиняться гормонам, которые толкают ее, глупо улыбающуюся, в объятия Доминика! А Доминик просто скотина, — твердо сказала она себе. Самовлюбленная, упрямая скотина, наделенная чрезмерной сексуальной привлекательностью. Впрочем, к концу его загородного приема, когда у нее будет возможность непрерывно, в течение двух дней, и непосредственно наблюдать его высокомерие и его недостатки, Доминик наверняка до смерти ей надоест…

Когда наступил вторник, Роми почувствовала, что устала до крайности. Она провела удачный с профессиональной точки зрения уик-энд, который лишь слегка омрачили навязчивые ухаживания влюбленного графа. Он был просто неспособен понять, что не интересует Роми и что все его тысячи акров земли и фамильный герб не производят на нее ни малейшего впечатления! Роми позвонила Доминику в офис. Ей пришлось так долго ждать, пока несколько секретарш, говоривших будто роботы, соединяли ее, что она успела здорово разозлиться, когда услышала наконец в трубке его низкий, глубокий голос:

— Привет, Роми.

Слава Богу, что они говорят по телефонам, не оснащенным видеоэкранами, подумала Роми, и ее щеки порозовели. Иначе он увидел бы, как ее соски мгновенно ответили на интонацию, с какой он произнес ее имя.

— Не могу поверить, что наконец допущена говорить с великим человеком! — саркастическим тоном сказала она.

— Что, были проблемы?

— Да еще какие! — раздраженно ответила Роми. — Пришлось объясняться по крайней мере с тремя надутыми секретаршами, которые по совместительству, похоже, подрабатывают на испанскую инквизицию.

— Именно поэтому, — начал он терпеливо, словно коэффициент ее интеллектуальных способностей