Хизер медленно подняла глаза.

– Это правда?

– Не буду лгать, Хизер. Я мужчина и свои тридцать лет прожил отнюдь не монахом. Конечно, у меня были женщины. К одним я был привязан больше, к другим меньше. Но понимаешь, все эти привязанности были временными. – Он замолчал, глядя в самую глубину ее широко раскрытых глаз. – Я никогда не встречал женщины, похожей на тебя… Ты особенная…

Хизер не дала ему договорить:

– Да, и мы оба знаем эту особенность.

– Хватит! – почти грубо оборвал Дамиан. – Твоей хромоты для меня все равно что нет! Неужели ты до сих пор этого не поняла?

Хизер неотрывно смотрела ему в глаза. Ей хотелось верить его словам. Ну а если она ошибается? Что тогда?

Дамиан ласково положил руки ей на плечи.

– Ты добрая, нежная и ты красивая, Хизер. Ты не такая, как все… Ты другая. Во всем!

– Ну а ты, Дамиан? – не сдержалась Хизер, пытаясь развеять свои сомнения. – Ведь здесь, в Лондоне, ты пользуешься успехом у женщин и можешь иметь любую, какую захочешь…

– Но мне нужна только ты, Хизер. Понимаешь, только ты.

Сердце Хизер затрепетало от счастья, но неуверенность в себе была еще слишком глубока. Она боялась обмануться.

– Нет, Дамиан. Мне трудно поверить тебе. Нам надо остановиться, пока еще есть такая возможность.

– А как быть с той ночью, что мы провели вместе? Или ты уже забыла?

Хизер дернулась, как от удара. Великий Боже, как забыть это? Одинокими ночами она лелеяла эти воспоминания, как самое дорогое, что было у нее в жизни.

– Нет, я не забыла, – голос ее был едва слышен. – Но с того времени многое изменилось. Тогда ты был Дамианом Льюисом, а не графом Девереллом. А я была Хизер Дьювел. Но теперь… – Она умолкла, борясь с душевной болью. – Теперь вполне возможно, что я дочь убийцы.

Глаза его вспыхнули гневом.

– Ты забыла, что я и тогда знал, чья ты дочь. И разве для тебя имеет значение, как меня зовут? Нет, Хизер, тебе не удастся так просто освободиться от меня, поверь.

Дамиан крепко обнял ее, и страстный поцелуй стал самым веским доказательством правоты его слов.

Он отпустил ее так внезапно, что Хизер едва не упала. Но сильные руки вновь сомкнулись у нее за спиной, и они оказались так близко друг от друга, что их дыхания сливались в одно. Хизер заворожено смотрела в полные внутреннего огня глаза Дамиана.

– Хизер, я намерен ухаживать за тобой, добиваться тебя и, в конце концов, завоевать.

Хизер не успела ответить. Еще один страстный поцелуй заставил ее забыть обо всем. Когда она пришла в себя, Дамиана уже не было.

Он имел в виду именно то, что сказал. Ведь Дамиан Тремейн, граф Деверелл, был из тех, кто ни перед чем не остановится, пока не получит желаемого. Сейчас он желал ее.

Все это было невероятно, невозможно… И ошеломляюще прекрасно.

Никогда еще Хизер не испытывала такого смятения, как сейчас. Она не могла уступить ему, просто не могла. Глубинный страх, что она не сможет надолго удержать около себя такого мужчину, как Дамиан, – да что там, любого мужчину, – толкал Хизер на противоречивые поступки. Нет, она не сомневалась в себе как в личности. У нее был живой, острый ум, она получила прекрасное образование. В свои годы она обладала такой независимостью, которая, если и приходит к женщине, то намного позже. Подтверждением этому служил Локхейвен. Она управляла своим поместьем так умело, что ей могли бы позавидовать многие мужчины. Она по праву гордилась этим. Но когда пришло время стать женщиной, она оказалась не готовой к этому.

Она не была похожа на светских красавиц, блиставших в гостиных лондонской знати. Она не умела принимать ухаживания мужчин. Она была совсем другой.

Только самой себе Хизер решалась признаться, что боится. Придет время, и она потеряет Дамиана. Ей нечего противопоставить опытным лондонским кокеткам, которые увиваются и будут увиваться вокруг него. Не лучше ли, пока не поздно, отступить в сторону, пережить боль потери ради того, чтобы потом жить спокойно?

Эта борьба с собой не прекращалась ни на один день.

Но Дамиан был настойчив. Он приезжал каждый день. Поведение домашних не облегчало ситуацию. Мама и папа регулярно приглашали Дамиана на ужин, и он охотно соглашался. Довольно часто он ездил с Майлзом на верховые прогулки или на охоту, и, естественно, все заканчивалось очередным ужином в семейном кругу.

Когда приходил Дамиан, в глазах Виктории загорались лукавые огоньки, которые она прятала за полуопущенными ресницами. Беа чуть ли не каждый день заводила разговор о том, как это романтично, когда за тобой ухаживает такой красавец, как Дамиан. Папа наслаждался послеобеденными портвейном и сигарами в обществе Дамиана. Их уединенные беседы рождали в душе Хизер подозрения, что они частенько говорили о Джеймсе Эллиоте, хотя в ее присутствии все старательно избегали этой темы.

Как бы Хизер ни сопротивлялась, она не могла не видеться с Дамианом, потому что и папа, и мама, и Беа с удовольствием принимали его. Да не только они, а любой из слуг, которых Дамиан уже называл по