Я захожу в библиотеку. Мы с Лилит и Наамой следуем за Тицианом, который молча идет по квартире. Комната, в которой вчера была Стар, выглядит покинутой. Я остаюсь стоять на месте. Полки и столы опрокинуты, книги разорваны на части и лежат на полу.

– Что тут произошло? – испуганно спрашиваю я у брата. – Неужели в библиотеке были мародеры? С тобой что-то случилось? Нельзя было мне возвращаться во дворец вчера.

– Это все Феникс, – отвечает Кьяра вместо Тициана. – Сразу же после того, как Люцифер увел Стар. Он просто сошел с ума. Он даже ее мозаику разрушил.

Я поджимаю губы. Феникс любит Стар половину своей жизни, а потом приходит Люцифер и просто забирает ее у него. Его потеря куда больнее моей.

– Где он сейчас?

– Наверху, на кухне. Напился и спит.

– Ты была здесь вчера? – спрашиваю я у девочки.

Она кивает.

– Я прихожу к Тициану в гости каждый день. Чтобы он не чувствовал себя одиноким. Мне очень жаль, что с Алессио такое случилось…

– Очень мило с твоей стороны, – выдавливаю я. Она не виновата в том, что ее отец меня предал. Это больше не играет никакой роли. Прошлое нельзя изменить, и я рада, что у Тициана есть такая подруга. Как Кьяра и сказала, Феникс оказывается на кухне. Он положил голову на свои скрещенные на груди руки и спит. На столе лежат пустые бутылки.

Я убираю волосы с его лица, и он вздыхает.

– Стар? – тихо спрашивает он, хватая меня за руку.

Это бесполезно. Как долго бы он ни спал, реальность будет все той же, когда он проснется. Я встаю на колени рядом с ним и трясу его за плечи.

– Феникс, просыпайся.

Он рычит и уворачивается, но я его не отпускаю.

– Пожалуйста. Это я, Мун.

Он медленно открывает глаза.

– Это ты привела сюда этого ублюдка, – угрожающе говорит он. – Он забрал ее у меня… – Его глаза остекленели и наполнены болью.

– Я очень сожалею… Я не знала… – Я умолкаю, потому что не могу и не хочу извиняться перед ним.

Я даже не понимаю, что произошло вчера. Я поднимаюсь и начинаю убираться. Лилит помогает мне в этом, а Наама исчезает в комнате Алессио. Как бы мне хотелось, чтобы у меня тоже была такая комната, в которой можно было бы спрятаться. Обыденность моих действий помогает привести мысли в порядок.

– Вы можете собрать бутылки? – прошу я Тициана и Кьяру. Они сразу же принимаются за работу. Феникс стонет и хватается за голову.

– Вы слишком громкие, – жалуется он.

– Ты выпил слишком много. – Я ставлю перед ним стакан воды.

– Ты должна вернуть ее, – требует он после того, как выпивает воду. – Она должна быть здесь. Со мной.

– Очевидно, она забыла об этом в тот самый момент, когда Люцифер посмотрел ей в глаза. – Я поджимаю губы, потому что слова кажутся очень злыми, а я не хочу причинять Фениксу еще большую боль. Я сажусь рядом с ним.

– Я не думаю, что она вернется. Она сама с ним ушла. Добровольно. Мне показалось, что они оба искали друг друга и наконец нашли. – Последние слова вырываются из моих губ хрипом, потому что мои худшие опасения становятся явью.

Лилит садится напротив меня и прикусывает губу. Сначала мне кажется, что она хочет что-то сказать, но она молчит.

Феникс медленно кивает, когда понимает значение слов.

– Я этого не допущу, – говорит он затем. Он вскакивает на ноги, и стул падает на пол. Юноша наклоняется ко мне. –   А теперь послушай меня. Ты жертвуешь собой ради каждого, невзирая на то, заслужил он это или нет. Я не такой добрый. Я люблю Стар, а она – меня. Я это знаю и не позволю какому-то ангелу забрать ее у меня. Я найду способ вернуть ее, с твоей помощью или без нее.

Прежде чем я успеваю хоть что-то ответить, он спотыкается в направлении выхода.

Я беспомощно смотрю на Тициана и Кьяру.

– Я теперь останусь один? – спрашивает мой брат.

Я качаю головой:

– Конечно, нет. Я буду здесь с тобой. Люцифер пусть хоть на руках сюда придет, мне все равно.

Кажется, Кьяра чувствует облегчение. Она сжимает руку Тициана.

– Мне надо идти домой. Ты завтра придешь в школу?

– Посмотрим, – отвечаю я вместо него. – Нам надо пока что разобраться со всем. – Так много всего еще нужно обдумать. Разрешит ли мне Люцифер остаться здесь? Если я останусь, на что мы будем жить в ближайшее время? Могу ли я оставить Стар одну с ангелами? Над всем этим нужно поразмыслить. Но сначала мы проводим Кьяру вниз. Сэм все еще стоит у входа.

– Феникс ушел, – говорит он ни с того ни с сего.

– Поэтому я должна остаться с Тицианом. Можешь сказать об этом Люциферу? – Мне больно даже говорить его имя.

– Он этого не позволит, – беспокойно отвечает Сэм.

– Мне все равно. Я не оставлю своего брата в одиночестве.

– Мы с Наамой останемся с ней, – вмешивается Лилит. – Мы за ней присмотрим.

Сэм грустно качает головой:

– Я не могу гарантировать тебе того, что он это разрешит.

– Значит, ты должен попытаться убедить его в том, что это необходимо! – кричит Лилит на него, захлопывая дверь прямо перед его носом.

После этого она гладит Тициана по голове.

– Какая у тебя хорошенькая подружка!

Он смущенно улыбается, и я рада, что она пытается подбодрить его.

Мы заканчиваем уборку, а затем я смотрю в шкафы в поисках продуктов. Еды тут немного, но нам этого будет достаточно.

Мы молча едим, а затем Тициан идет в свою комнату. Наама не показывается все это время, и я предлагаю Лилит поспать в комнате Стар.

Я беспокойно брожу по библиотеке. Я почти не заметила громкий стук во входную дверь. Снаружи темно, и я задаюсь вопросом, кто может оказаться на пороге в такое время. И тем не менее спускаюсь. Может быть, Феникс забыл свой ключ. Когда я открываю дверь, передо мной стоит Люцифер. Мое сердце начинает биться быстрее.

– Стар попросила меня принести вам что-нибудь из еды, – говорит он, протягивая мне корзинку. Почему он пришел сюда сам?

Я хватаюсь за дверную ручку, чтобы не закричать.

– Мы ни в чем не нуждаемся. – Не нужны нам его подаяния.

– Ты возьмешь эту корзину, а завтра позаботишься о том, чтобы твоего брата кто-нибудь приютил. Ты не можешь оставаться с ним одна.

Он всегда был таким бессердечным? Возможно. Мое воображение возвеличивало его все это время.

– Я останусь здесь так долго, как это будет ему необходимо.

К счастью, мой голос не дрожит.

– Не раздражай меня. Ты либо пойдешь со мной добровольно, либо я сам тебя заберу.

– Три дня, – требую я. – Ты должен мне три дня.

Его лицо выражает что-то, что я не могу идентифицировать. Затем он делает глубокий вдох.

– Три дня, ты возьмешь еду, и