Наш путь лежал к одному из белых двухэтажных домов, огороженному изящным кованым забором. Калитка оказалась не заперта, а лай собаки тут же стих, стоило Джонатану строго бросить «Бадди, тихо!». Огромная серая собака, издали похожая на волка, тут же заискивающе припала к земле и завиляла хвостом. Джонатан на ходу потрепал ее по косматой голове, из чего я сделала вывод, что он здесь частый гость. Мы быстро миновали дорожку, ведущую к уютному деревянному крыльцу с креслом-качалкой под навесом. Вместо колокольчика на двери висел железный молоточек в виде когтистой лапы. Джонатан уверенно потянул за нее и постучал.

Нас не заставили долго ждать.

— Рин Эйверли, добрый вечер. Прошу вас.

Дворецкий чуть отступил в теплый, залитый светом люстры холл. После уличного полумрака я сощурилась, рассматривая детали интерьера. Обои с вензелем, паркетные полы, высокие потолки, картины в позолоченных рамах — видимо, мы попали в гости к высокопоставленной особе. Интересно к кому?

— Позвольте ваш зонт, рин Эйверли. Ваш плащ, рина.

Я с удовольствием отдала намокший плащ и, оставшись в юбке и блузке, чуть повертела головой. В цветовой гамме было много алого и золотого, но, на удивление, такое решение не подавляло. Я переступила с ноги на ногу, сгорая от любопытства. Зачем мы здесь?

— Берни, кто там?

По парадной лестнице, держась за мраморные перила, спускался пожилой мужчина. Его волосы, зачесанные назад, были полностью седыми, походка немного неуверенной, но морщинистое лицо озарила улыбка, стоило ему рассмотреть Джонатана.

— Эйверли! — радостно воскликнул он. — Ты решил навестить старика? Да еще и не один, а со спутницей!

— Добрый вечер, рин Томас, — с улыбкой проговорил Джонатан. Его ладонь ненадолго легла мне на талию, чуть подталкивая вперед. — Позвольте представить вам Ариану Эйверли, мою жену.

Трость, на которую опирался Томас, едва не выпала из его дрогнувшей руки.

— Ты женился! — восхищенно выдохнул он и ускорил шаг. Трость отсчитывала каждую ступеньку во все нарастающем темпе. — Берни, чай! Нет, шампанское! Подай и то и другое в кабинет.

— Конечно, рин Томас, — откликнулся дворецкий.

— Не стоит, — непривычно мягко возразил Джонатан.

Я покосилась на него. Таким расслабленным я его еще никогда не видела. Ни следа привычной холодности. Даже морщинки-лучики вокруг глаз разгладились.

— И правда, — согласился Томас и, оказавшись внизу лестницы, вновь крикнул: — Разве можно праздновать в кабинете? Берни, все в гостиную!

— Конечно, рин Томас, — все с той же невозмутимой интонацией согласился дворецкий.

— Я имел в виду, что можно обойтись без лишнего шума, — с небольшим нажимом сказал Джонатан. — Нам не нужны реверансы.

Но Томас его не слушал. Оказавшись напротив меня, он с трепетом взял мою руку и поцеловал сухими горячими губами.

— Рина, как я счастлив познакомиться с избранницей Эйверли! Признаться, думал этот лис так и помрет в одиночестве: слишком умен, слишком заносчив.

Я спрятала улыбку и, не торопясь убирать руку из морщинистой, покрытой старческими пятнами ладони Томаса, мягко возразила:

— Мне так не показалось.

— Не показалось, что я умен? — уточнил Джонатан, вскинув бровь.

Я гордо сделала вид, что не расслышала его иронии, а Томас расхохотался:

— Вот видите, видите? Абсолютно несносный тип.

— Ну что вы, — вежливо ответила я. — Временами он довольно… мил.

— Насколько? — с интересом уточнил Томас.

— Настолько, что в него почти не хочется запустить книгой.

Томас снова рассмеялся, а Джонатан одарил меня изучающим взглядом из-под полуопущенных ресниц. Я не поняла, что мы делаем и кого пришли навестить, но четко осознала одно: мне нравится играть эту роль! Нравится строить из себя настоящую жену Джонатана. Его рука на моей талии, мимолетная улыбка, обмен шпильками на публике, будто только нам известным шифром… Все это вызывало волну мурашек по спине и разливающееся тепло в груди.

Ох, как бы не заиграться!

Нас проводили в гостиную с мягкими креслами. В огромном белоснежном камине весело потрескивали дрова. За окном шумел ветер и шелестел дождь, но здесь, в просторной светлой комнате в бежевых тонах, было уютно. На столике осталось стоять шампанское — к нему мы так и не притронулись, а вот от чая никто не отказался.

— И вот, в тот самый момент, когда благородного рина, едва не устроившего дворцовый переворот, поймали… Дорогая, возьмите печенье. Его лично испек мой повар из Арнии. Лучше выпечки вы еще не пробовали!

Я, завороженная рассказом, на автомате утащила печенье из вазочки. Очень хотелось записать слова Томаса, но под рукой не было ни бумаги, ни пера. Оставалось надеяться на память.

— Благодарю, — пробормотала я и подалась вперед. — Так что, говорите, было дальше?

Краем глаза я заметила, что Джонатан, поднеся ко рту чашку с чаем, чуть усмехнулся. Он не протестовал, когда Томас пустился в воспоминания, но и особого восторга не выказывал. Скорее он… наблюдал. Я постоянно ловила на себе его косые взгляды. От этого щеки то и дело вспыхивали, но ненадолго: увлекшись повествованием, я выныривала из него нечасто. В голове неоновым светом вспыхивали разные варианты названия статей для этой истории.

Конечно, Джонатан не даст разрешения на публикацию такого материала, но помечтать-то можно? Все-таки я очень скучала по своей старой работе.

— Благородный рин, имени которого, мы, конечно, не будем называть…

— Конечно, — серьезно согласилась я, снова пряча улыбку.

— …спросил, кто же «сдал» его. И каково же было его удивление, когда из темного угла комнаты для допросов шагнул Эйверли, — то самое доверенное лицо, в котором он не сомневался!

Воображение ярко нарисовало эту картинку, и, признаться, вышло эпично. Я не сдержалась и восхищенно присвистнула.

— Да-да! — закивал Томас, явно не смущенный моей реакцией. — Представляете? У благородного рина едва удар не случился.

— Это старая история, — заметил Джонатан, впервые за долгое время подавая голос. — Едва ли она стоит нашего внимания.

— Это было твоим первым важным заданием — пробраться к самой верхушке айсберга интриганов, — проговорил Томас и покачал головой. — Никто не верил, что ты справишься. И как же приятно было доказать обратное!

— Вы верили в меня. Пожалуй, только вы, — негромко заметил Джонатан и вдруг перевел тему. — В своем письме вы говорили, что несколько артефактов вышли из строя и нуждаются в подзарядке, но мастера не берутся за них — утеряна формула.

— Да, — с грустью согласился Томас и прошел рукой по седым усам. — Это семейное наследие, память о предках. Жаль, если она утратит силу…

Джонатан отставил чашку в сторону и поймал мой взгляд. Что ж, кое-что проясняется…

— Мы пришли помочь вам с этим, — сказал он. — У Арианы дар Проводника.

— Не может быть! — ахнул Томас. — Вы и правда обладаете таким редким талантом?

Вопрос прозвучал так искренне и восторженно, что я смутилась. Этот старик с непринужденными манерами с каждой минутой нравился мне все больше.

— Да, — вместо меня ответил Джонатан. — Думаю, она сможет решить вашу проблему. Верно?

Он посмотрел на меня, и я лишь кивнула. Почему бы не помочь?

— Я