— Пойдем, — говорил он, — во чисто поле. Неча тут наши яблоки жрать. Выходи один на один, кто смелый. А то как щас заворопячу, — и наглядно демонстрировал в замедленном темпе, как он будет заворопячивать, смотреть на это было страшновато.
Смелых что-то не находилось, никто идти с ним не хотел, но мне он надоел настолько безмерно, что когда он зашел на третий круг вызываний, я сказал — а пойдем. И добавил — только где ж ты его найдешь, чистое поле, кругом грязи одни. Антоша ненадолго завис, но скоро опять включился и сказал что-то вроде — шибко умный, да? пасть свою закрой и пошли давай, раз вызвался.
Не то, чтоб я каким героем был, а просто стыдно стало такой вот серой мышкой сидеть. Когда-то лет 15–18 назад я серьезно занимался китайским у-шу, а конкретно его разновидностью под названием тайцзи-цюань, вообще-то это оздоровительная гимнастика, но приставка «цюань», что значит «кулак», говорит, что не все там так просто и оздоровительно. Я даже сдал, как мне припоминается, пару экзаменов по этому цюаню, и сдал даже на не совсем плохом уровне, поэтому надеялся, что сразу он мне не заворопятит, попрыгаю-побегаю-поуклоняюсь, а там видно будет.
Вышли значит на двор, между избой и сараем была относительно ровная и даже не очень грязная площадка с травой, вот это пусть и будет на сегодня чистым полем, сказал я Антоше. Он не нашелся, чего возразить и сказал, хрен с ним, пусть. Обитатели нашей избы естественно вышли следом.
— Вон Славик пусть секундантом будет, — вспомнил я про правила дуэли. — И еще, деремся до первой крови. Если кто скажет 'сдаюсь', поединок тоже прекращается. По яйцам не бить. Других ограничений нет. Идет?
Антоша кивнул головой и снял фуфайку, я то же самое сделал. Мда, соперник-то мой килограмм на 10 тяжелее будет и мышцы вон какие серьезные, если он в меня попадет, бой-то пожалуй сразу кончится. Ну чего, встал в стойку, жду действий противника.
Антоша не мудрствуя лукаво рванул ко мне с одновременным замахом правой, целя прямиком в нос, я с большим трудом ушел вниз и в сторону, думая, придет мышечная память или таки нет. Далее он продолжил наседать, рассекая воздух кулачищами, один раз достал таки меня, гнида, в левую щеку попал, но я как-то устоял на ногах. Крови не появилось, так что бой продолжился. Дело плохо, подумал я, еще раз попадет и труба, и тут во время очередного удара вдруг вспомнил, что надо делать — заплел его правую руку своей левой и выполнил бросок через колено.
Он перекатился пару раз по траве, сел, потряс головой и снова ринулся на меня. Мне это надоело и я после очередного нырка под его мах тупо пнул сапогом ему по колену. Антоха взвыл и запрыгал на одной ноге. Я толкнул его в бок, он завалился и рухнул у стены сарая, выкрикивая разнообразные ругательства, что я мол правила нарушил.
— Ниче я не нарушил, запрета бить по ногам не было, — сказал я и добавил — Ну чо, ты встать-то сможешь? — осторожно спросил я.
Антоха не мог.
— Бой значит прекращаем? А ты молодец, здорово дрался, — заметил я, поглаживая левую щеку, — вон как мне заехал. Чуть точнее бы попал, тут мне и кранты. Давай руку короче, ничью предлагаю (вот только не хватало мне кровного врага поиметь на ровном месте, надо ж как-то налаживать отношения).
Антоша подумал и согласился. Массовка выразила горячее одобрение.
Зарядка и рассказ о группе
Утром проснулся в 6, сна ни в одном глазу, поморгал… левый глаз таки подзаплыл и посинел, ну да ничего, бывало и похуже. Вспомнил собственный зарок заняться тренировками, оделся, вышел в огород. Пробежками я заниматься, уж извините, не стал, памятуя о многочисленных собачках во дворах, попрыгал, поотжимался, поприседал, потом стал вспоминать незабвенные 24 каты… с грехом пополам вспомнил, поглаживание гривы дикой лошади, расправление крыльев аиста и поигрывание на лютне (блин, узнать бы наконец, что это за зверь, лютня) прошел, внутренне чертыхаясь от растущего кругом репейника, все штаны в репьях, а когда дошел до хватания птички за хвост с левой стороны, в наш огород от соседей с заливистым лаем выкатилась маленькая кудлатая собачонка и захотела схватить меня за ногу.
От ее зубов я конечно увернулся и хватать себя не дал, а вместо этого отвесил ей серьезный такой поджопник — она отскочила в дальний конец огорода и зашлась совсем уже в неприличной истерике. О продолжении тренировки речи быть, как вы сами понимаете, не могло, и я скоренько ретировался в свою избу. На ходу сочинился стих:
Не удалось в такую раньЗаняться мне тайцзи-цюань.После завтрака нас послали на свеклу (ударение на последнем слоге) — ну надо ж третий день ездим и все в разные места. Интересно кстати, нет ли у них тут чего-то аккордного, что можно было бы ударно сделать за неделю-две и уехать домой, а то сидеть здесь строго месяц мне не очень улыбается? Оставил мысль в дальнем углу мозговой коробки перевариваться…
Свеклу (ударение на последнем слоге) собирали совсем таки не так, как предыдущие сельхозкультуры — не выкопана она была и ее надо было дергать за ботву, это раз, и привезший нас газон сразу уехал, бо делать ему тут было нечего, мы складировали выдернутое в круглые такие бурты, прямо с ботвой, это два. Чего с ней дальше делать будут, понятно было не очень, да и не очень-то интересно, нам вот определено поле от бригадира и до горизонта, надо его окучивать.
Ну здесь хоть спина не так уставала, наклоняться же надо было не до самой земли, а до уровня выросшей ботвы, а она на полметра и выше вымахала. Кстати далее, как я понимаю, свеклу повезут на сахарный заводик, сколько мне помнится из дальнейшей жизни,
