Мужичок с типуном ушел, а вот косые взгляды голубков остались. Даже Смирнова смотрит на меня так, будто я ее любимого Онегина Петькой назвала.

- Обашкин, зря стараешься, - ерничаю, когда молчание затягивается. – Меня взглядом не убьешь.

- Маруся, – качает головой подруга, а затем напоминает женишку своему, что они врача без презента оставили, а нормальные люди так не поступают.

Нехотя, но Обашкин позволяет себя увести, и снова я одна остаюсь.

В принципе, могу домой уйти. Могу на месте попрыгать. Придумать кличку для Славика. Хотя с такой фамилией она ему не особо и нужна. Раз не нужна, тогда стоит проведать больного. Ему, наверно, там плохо. Со мной станет еще хуже, но мне совесть не позволяет бросить нового знакомого в беде. Ведь как бывает: либо плохо, либо хорошо. Золотой середины нет. Значит, надо кое-кого добить.

- Здоровья твоему пальцу, Филипп. – Захожу в процедурный кабинет и оглядываюсь. – Как ты? Слышала, у тебя обычный ушиб.

И отвечать не надо, сама вижу, что все хорошо. Сидит на кушетке, весь бледный, будто в мешке с мукой побывал, и с раздражением смотрит на меня. Говорю же, он всем доволен.

- Ты все еще здесь?

Оглядываюсь по сторонам и плечами пожимаю. Интересно, он в курсе, что от ушиба пальца галлюцинаций не бывает?

- Решила закончить начатое?

- Какое еще начатое? Так, зашла поиздеваться. Но не стану.

- А я буду. Если кто-нибудь узнает, как я под кроватью валялся, издевательства будут тебя преследовать всю жизнь. И насчет падения тоже молчи. Обашкину я сам все объясню, а остальным знать не обязательно. Все ясно?

- Я и не собиралась никому рассказывать.

- Молодец. Иногда ты бываешь адекватным человеком.

Иногда?

- Фи, Карлсон, не начинай. С таким низким болевым пороком лучше не нарываться.

- А с твоим умением создавать проблемы из ничего лучше прямо сейчас свалить из этой палаты. Слава, зараза, матери позвонил. И она, как я понял, уже на подъезде. Зная тебя, ты не сдержишься и ляпнешь какую-нибудь фигню, из которой мне потом выкручиваться придется. Поэтому - на выход. От греха подальше. Мне и так проблем хватает после встречи с тобой.

- Эй. Я просто…

- Ты просто уходишь и ждешь подругу как можно дальше от меня.

Да пожалуйста. Будто мне самой хочется здесь стоять. Разворачиваюсь на одном месте и с гордо поднятой головой иду к двери.

- Я тебе позвоню, малыш.

Если бы в этой комнатушке был бы еще кто-то, я бы сначала не поняла, что он ко мне обратился.

- Будешь малышом, пока я буду Карлсоном.

Блин, его ведь даже бить нельзя. Мало ли, вдруг загнется совсем.

Бр-р-р-р. Сдержалась и молча вышла под песню его идиотского смеха.

Ну, припомню я тебе все, ушибленный.

Не стала звонить Насте и говорить, что я переместилась в другое крыло больницы. Когда она очухается, сама наберет. Прошлась по коридору и уселась на свободную лавку. Бросила сумку на соседнее сиденье и вытянула ноги. М-да, совсем не так я свой день представляла, поедая утром блинчики. Может, и правда все дело во мне? Может, Довлатов прав, и я доставляю людям только неприятности?

Да ну. Бред какой-то.

Как можно верить человеку, который из-за ушиба поднял такую панику?

- У вас здесь родственник?

Слышу над ухом мужской голос и поворачиваю голову. Хоть мама меня и учила не разговаривать с незнакомцами, этот милый дядька никакого опасения не вызывал.

- У меня? Нет, что вы. Знакомый летчик.

- Летчик?

И вот знаете, по взгляду мужчины я поняла сразу две вещи: первое – он волнуется, второе – мне хотелось выговориться и тем самым поднять ему настроение.

Ну, я взяла и сдала Долматова с потрохами. А что? Смешно же со стороны. Взрослый парень, а вел себя как девчонка. Кому я еще могла рассказать, чтобы вместе посмеяться? Мама начнет нотацию читать, Смирнова у нас Мисс сочувствие, а баба Валя… О, ей потом расскажу.

- Обычный ушиб?

- Ага. Представляете? Он всю дорогу на палец свой молился, с таким видом, будто умирает.

Мужчина засмеялся. Нет, он заржал, хватаясь за живот.

- Не поверите, мой сын такой же. По виду и не скажешь, собранный, деловой, а в детстве на льду поскользнулся и упал. Ох я испугался. Думал, сломал что-то. И его жалко было, и себя. Жена убила бы сразу же. Но нет. Обошлось.

- Уверена, ваш сын точно так себя не вел.

- Я тоже в этом уверен, Фил повзрослел. Сейчас его ничего не возьмет. По крайней мере, вида не покажет. Передайте другу, что и ему нужно как-то держать себя в руках, особенно когда он в обществе дам.

Мужчина все еще продолжал хихикать, когда в мою голову начали прокладывать дорожку подозрительные мыслишки.

А что, если?

Не-е-ет.

Мало ли парней в этом городе с дурацким именем и непереносимостью боли?

Небось, тысячи.

Правда?

- Дядь Толь, вы чего здесь? – Неправда, если подходящий Обашкин обращается к моему соседу по смеху. – Фил в другой стороне. Пойдемте, я вас провожу.

- Марусь, а ты почему от него ушла?

Бли-и-и-н. Настя. Настя. Зачем?

Ну, все.

Теперь мне точно конец.

Глава 14

Очухались мы с дядечкой минуты через три, но комментировать наши с ним сплетни, хоть это и было весело, не решились. Зачем? И так же ясно, что мы разговаривали о совершенно разных людях. Разве кто-то сомневается в этом?

Эх.

Разбросаем по полкам события моего дня: первое - вылазка на второй этаж. По словам Обашкина, этот короткий поход равносилен преступлению и карается смертной казнью через щекотку. Так, едем дальше. Потом про Славика вспоминать будем. Особенно про взгляд его красноречивый, которым он меня сейчас карает. Второе – самое сладкое, издевательства над Филом. Честно-честно, понравилось. Когда я стану старой бабулей, то выйду во двор, сяду на лавочку и буду местной ребятне рассказывать сказку, как красна девица голыми руками расправилась с драконом. Да после таких баек я стану бабкой-легендой. Это которая не пирожками внуков пичкает, а анекдотами. Третье – тоже, кстати, веселенькое дело, но с последствиями: серфинг на Довлатове и его ушибленный палец. Четвертое – ну, вы и так в курсе, что сплетничать я не хотела, а незнакомый дядька, оказавшийся папой Фила, пытал меня. Если этот разговор всплывет, я очень надеюсь, что Филимон поверит мне, а не своему отцу. Чего ему-то верить? Я хоть про малознакомого парня трындела, а он, вообще, о сыне.

Покачала головой, глядя на мужчину, неодобрительно фыркая. Типа, ц-ц-ц, ну как так можно? Про любимого ребенка. Куда мир катится?

- Слав, вы идите. Скоро