Это бесит.

Бесит незнание всей ситуации. Я блядь понятия не имею, что могло произойти в чертовой Москве, а мать, как назло, решила поиграть в Штирлица. Молчит, будто тонну воды в рот набрала, и лишь нервно дышит, будто там не обычная ссора двух почти женатиков, а ножевая бытовуха, между бывшими.

Первый раз в жизни мне есть дело до семейных проблем. Первый раз, я хочу быть в курсе того, чем занимались мои психи родственнички, но, кажется, все привыкли, что мне срать на них. Иначе, какого черта, не сообщили о свадебной бомбе масштабного разрыва.

Пытаюсь разговорить её, но в ответ слышу лишь тупые отмазки. Детские такие, дурацкие, мол я не в курсе, я не при делах. Сын не мой, вникать в чужое лень. На всякий случай даже бутылкой возле её лица покрутил, типа ты мне пламенный рассказ, а я тебе взамен любимого Джека налью. Но нет, видать, перегнул я палку, считая мать алкашкой, ведь не купилась. Или, может, там реально кого-то грохнули, и ставки слишком высоки, чтобы за вискарь продаваться. Хер знает.

Выметаю из головы надежды, добиться чего-то внятного от родительницы, оставляю её в номере, и выхожу в холл, пытаясь понять, какого хрена я, вообще, переживаю за братца своего тупорылого. А потом понял. Дошло. Не за него парюсь. И даже не из-за его невесты. Мартышка всему виной. Я прекрасно помню ее глаза, когда мать сказала о разрыве. Помню, как исказилось лицо, услышав тяжелые слова. Мне это не нравилось. Мне совершенно не нравилось видеть её такой. И это бешенство номер два. Беситься из-за Майи было хреновой идеей.

Достаю из кармана шорт телефон, и понимаю, что играл в плохого полицейского слишком долго. Больше двух часов потерянного времени на пустой разговор, от которого вопросов стало больше, чем ответов.

Я стою почти рядом с дверью, которая ведет в спальню мартышки, и меня начинает потряхивать. Не от страха, нет, с чего мне бояться? У меня дико всё встает, от мыслей, что этот день мог бы закончиться по-другому, если бы моя мать, не приперлась сюда, и не испортила фееричный настрой на огненный секс. Да что за фигня? У вселенной галочка на мою персону стоит, типа пусть он в ванной дрочит, а ни кого-то трахает? Что за блядская подстава, которая раз за разом мешает мне покорить крутую вершину, с именем Майя Аверина? Если так и дальше будет продолжаться, то я стану импотентом, носящим с собой волшебную пилюльку.

В какой момент мне дорогу перешла бабка с черной кошкой на шее, и пустыми ведрами в руках? Как я, вообще, мог упустить этот момент из виду? А именно он превратил мою жизнь в один большой и толстый облом. Остается задрать руки к небу и крикнуть во всю глотку, мол «что за дела? Верните мне единственную радость в жизни, уроды». Но кто меня там услышит?

Зато я прекрасно слышу себя. Внутренний голос монотонно диктует мне план, если следовать которому, я снова увижу упругую задницу мартышки. Мысли ведут меня в номер, в который я залетаю, и резко притягиваю бывшую к себе. Разрываю на клочки ненужные тряпки, оставляя на нежной коже свои следы. Не дохожу до кровати, а тащу её в чертову столовую, которая идентична моей. Тупой заскок, трахнуть мартышку в том же месте, где она однажды дала заднюю. Плевать, что номер другой. Главное, там все так же.

Убейся об стену.

Черт.

***

Кому мне нужно душу продать, чтобы увидеть мартышкина глаза, в тот момент, когда я начну драть её, до отключки? До потери сознания вдалбливаться в неё, слизывая, каждую капельку пота. Приближать к оргазму,а потом менять бит, заставляя, скулить, как маленького ребенка, у которого перед носом отобрали конфету. Что для этого надо сделать? Сдохнуть? Там убейте меня одним разрядом молнии, ток воскресить, потом не забудьте. Иначе, какой смысл во всем этом?

Какая она? Что Майя будет делать, когда я буду издеваться над ней, оттягивая момент разрядки? Её губы. Она прикусывает их, в тот момент, когда чувствует член в себе? А любимая поза? Блядь, мы столько времени наедине, а до главного, так и не добрались. Это уже бесит номер три. Мартышка, как игрушка, которую не покупают. Ты её желаешь, ты её дико хочешь, не думая больше ни о чем другом. Не получается думать. В голове только она. Ты пойдешь на всё, чтобы её купили. Только вот, правда жизни, она дерьмовая. Обычно, когда желанное, наконец-то попадает в руки, становится тупо неинтересно. Поиграл один раз и кинул под стол. Хотя, о чем я? Мне ведь это именно и нужно. Получить Аверину, нажраться ею до отвала, а потом сесть на легкую диету, где разрешено вместо углеводов принимать, стройных шкур, имена которых, не будут давить на ширинку. Осталось только взять вилку и нож. Ну, и затащить Майю на тарелку.

Подхожу к двери, чтобы не стучась открыть её, как в этот момент холл разрывает звук моего смартфона. Единственное желание, заорать матом и сбросить звонок, но всё не так просто. Звонит бабка, а она единственный человек, которого я не могу послать. Мысленный посыл не в счет.

– Ты не вовремя. – Никто и не говорил, что именно с ней я бываю вежливым. Тут как раз наоборот. С ней нельзя быть вежливым, а то начинается лекция, что соплежуям не место на земле и их сжирают хищники, правящие миром.

– Где ты? – властный голос Александры Альбертовны, лопает барабанные перепонки.

– Если отвечу в рифму, тебе не понравится. – Ага, я и так могу. Засранец, чё. – А, вообще, нахер задавать тупые вопросы, если ты и так знаешь, где я нахожусь?

– Мать с тобой?

Интересно, если я скажу, что в глаза её не видел, это сойдет, как месть, за столь внезапное появление? В принципе, я могу подставить, но я ж не до такой степени урод. Если бабка в курсе, что её сноха к сыну улетела, но не долетела, будет хреново. Мамке, конечно. Бабуля, кажется, не любит, когда ей врут. Говорил кто-то. Но на меня это не распространяется.

– Да. – Коротко и резко, но по фиг, долго разговаривать не входит в планы.

Приходится сделать несколько шагов в сторону, чтобы не стоять, как дятел под дверью. Черт, а ведь снова не получилось войти.

– Следи там за ней.

– Чего? Таблеток своих переела? Мать не маленькая девочка, которой нужна нянька. Пусть сама барахтается. – И тут вспоминаю. –