Пусть не думает, что я простила его за то, как он разговаривал с милейшей Мией! И уже тем более, пусть даже не помышляет разговаривать в таком же духе со мной!

— Не откроешь? — раздался за дверью его мягкий, но вместе с тем отрешенный и такой колкий голос, что я только демонстративно вздернула подбородок, словно он мог это видеть через дверь, буркнув:

— Нет!

За дверью раздался сдержанный выдох. Напряженное молчание и вкрадчивый голос, который пробирался, словно бешенная зверюга, готовая к нападению:

— Я тебе успокоительное принес.

Вот только звучало это, не как попытка помощи, а скорее, как угроза, отчего каждый волосок на моем напряженном теле затрепетал и встал дыбом…вот только от страха или возбуждения, я старалась не думать. Было в этом жутком типе что-то такое чертовски эротичное и совершенно животное, что мое тело пульсировало массой эмоций, определение которым я бы даже не решилась дать вот так сразу.

Жуткий магнетизм! Просто воистину жуткий!

Вот только я была не пещерной женщиной, которую можно огреть дубинкой, и уволочь в пещеру! А цивилизованным, городским до мозга костей человеком, привыкшим сдерживать свои эмоции, поэтому хмыкнула, злорадно выгибая бровь:

— До аптеки медведем бежал или как?…

За дверью повисло ледяное молчание, от которого буквально мороз прошелся по моим ступням, но ответивший голос, был как всегда подчеркнуто спокоен, колюч и морозен, как ледяной еж:

— Я не могу разговаривать в облике медведя, и никаких аптекарей не напасешься, если я буду бегать до аптеки на каждую твою истерику.

Глаз дернулся. Дважды. Но ладно. Я приняла решение быть спокойной и максимально логичной.

Снова повисло напряженное молчание, во время которого я не меняла своей воинствующей и подчеркнуто непокорной позы, даже если Лютый ее не видел, ау меня уже все затекло, когда снова раздался его голос — скучающий и холодный:

— Может все-таки откроешь?…

Не знаю, как он смог услышать через дверь мой отрывистый отрицательный шик, когда тяжело и напряженно вздохнул, пробормотав что-то приглушенно о том, что Туман его кастрирует, и снова притих.

И вроде бы можно было расслабиться, и подумать, что, ничего не добившись, этот морозный громила ушел восвояси пить валерьянку в гордом одиночестве и выть на луну. или что там на луну медведи делают?…вот только все пошло не по плану.

Вообще-то у меня была нормальная дверь. Ну, если не считать ее невероятных замеров.

Дверь, которая спокойно открывалась обычным нажатием на дверную ручку от себя, если только не была заперта изнутри. Но в этот раз случилось какое-то чудо, не иначе, потому что, противно заскрипев, дверь проехала немного вперед.

Вместе с косяком и двумя выпавшими кусками бетона.

А потом и вовсе отъехала аккуратно в сторону, словно я была в вагоне-купе ей-богу!

Я ошалело смотрела на белокурого мужчину, который осторожно прислонил дверь к стене, держа ее без какого-либо напряжения всего одной рукой.

Вошел.

Поморщился, когда за ним на пол упали еще пара кусочков бетона, а потом немного щепок. Оглянулся.

И так же аккуратно приставил дверь обратно, вместе с косяком, словно так все и было, выпрямляясь во весь свой огромный рост и глядя сверху на меня холодно и скучающе, пока я пыталась справиться с собственным шоком и негодованием.

— Ну, спасибо, что хотя бы не сломал, как в классе…

— Пожалуйста, — сухо ответил он, оглядывая мою комнату и опуская взгляд своих пронзительных холодных голубых глаз на меня….глаз, которые продолжали гореть, как тогда на кухне, словно внутри них был чертов фонарик, отчего меня бросило в холодный пот. Было жуткое ощущение, что их нереальное горение даже стало еще сильнее, отчего хотелось истерично хохотнуть, а потом завопить во весь голос, дав деру отсюда.

— Вы любые двери сломать можете? — вежливо, но так же сухо поинтересовалась я, старательно запихивая в себя подступающую панику, не давая ей взять верх надо собой, рассматривая осторожно Лютого, словно я впервые увидела его, и с ужасом отмечая про себя все больше и больше каких-то деталей, которые Скалли бы не оценила совершенно, покрутив только пальцем у виска и отправив к Малдеру точить карандашики….

— В теории да, — спокойно отозвался белокурый великан, пододвигая к себе ногой кресло, словно оно было табуреткой.

— Железные?

— Легко выбиваются.

— Бронебойные?

— Еще не встречал, но не думаю, что с ними будут проблемы.

— Железные решетки?…

Мужчина лишь фыркнул, опускаясь в кресло и ухмыляясь нагло и даже как-то высокомерно:

— Я могу ударом расколоть камень диаметром метра в три. Еще вопросы?

А можно мне в туалет?!..

Конечно же, я ничего не сказала вслух, сдержанно кивнув и наблюдая за тем, как великан удобно устраивается в моем кресле, которое выглядело теперь по нелепому мелким и совершенно не удобным, пододвигая к себе тумбочку.

— Вы что-то говорили про успокоительные…. - пролепетала я, отчетливо понимая, что они мне все-таки определенно понадобятся, видя, как Лютый хмыкнул, показывая кончик своего острого клыка.

Отчего я растерянно моргнула. Закрыла глаза. Открыла. Посмотрела еще раз.

Нет, не показалось!

Клык действительно был!

Паника, привеееееет….какая, черт возьми, неожиданная встречаааааа!..

— Валерьянка или Новопассит? — с надеждой спросила я, снова видя, как блондин усмехнулся:

— Водка или коньяк.

На тумбочке тут же оказались две бутылки и два бокала. А еще баночка Нутеллы с воткнутой в ее ложкой, отчего я истерично хмыкнула, начиная уже сейчас чувствовать, как крыша медленно, но верно начинает уезжать в далекие дали:

— А чего же не мед?

Лютый смерил меня своим холодным, в прямом смысле этого слова сияющим взглядом, сухо усмехнувшись и выгибая насмешливо светлую бровь:

— Если увидишь в наших краях пчел, то дай мне знать.

Хотелось приложиться лбом об эту самую тумбочку. Пару раз. Особенно ощущая на себе эти насмешливые колкие глаза, которые смотрели прямо, и явно веселясь, пока я пыталась не визжать и рыдать, чувствуя себя не совсем здоровой, и глядя на мужчину, который просто не мог быть реальным.

— Ну, так что? — кивнул он на бутылки, когда я кашлянула, вежливо кивнув:

— Коньяк, пожалуйста….

Склонив голову, словно истинный джентльмен с этими жуткими насмешливыми глазами и колким сверкающим взглядом, Лютый открыл бутылку, наполняя оба бокала, и протягивая один из них мне, пока я пялилась на него, отчего-то начиная злиться.

Он вел себя так, словно ничего страшного не случилось, и он искренне наслаждался тем, что моя голова трещала и лопалась оттого, что они здесь натворили и наговорили. Вероятно, это была какая-то далеко не смешная шутка или проверка! Ну, знаете, типа посвящения в студенты, когда старшие «товарищи» устраивают все эти нелепые, а зачастую просто жуткие и бессмысленные препятствия, которые нужно пройти, чтобы стать истинным мать вашу студентом.

Это была какая-то проверка на мою проф. пригодность? Адекватность меня, как учителя, над которым все решили коллективно подшутить?

Порывисто взяв из его рук бокал,