– Прошу вас, Бета, изложите ваши доводы, – попросила я.
Ткачиха зыркнула на меня, словно возмущаясь моим невежеством.
– Если мы откажемся ткать гобелен, заказанный Пиэрсом… то можем осложнить себе жизнь. В последние двадцать пять лет основную поддержку нам оказывали Халлораны.
– Поддержку? – Мои опасения усилились.
– Да, мы выживали благодаря их покровительству. Если бы не они, мы бы умерли с голоду под управлением Брендана Аллены. Понимаете, у леди Халлоран очень причудливый вкус, и она покупала для своего гардероба только нашу шерсть и наше полотно. Она давала нам работу последние десятилетия, и ее сын – разумеется, тоже. Так внезапно отказать им сейчас… Думаю, это принесет нам в перспективе немало проблем.
Я постаралась унять сердцебиение и подобрать ответ.
– Понимаю вашу озабоченность, Бета. Но Брендана Аллены больше нет, вашим господином опять стал Дэвин Мак-Квин. И нам не нужно идти на уступки людям вроде Халлоранов. Халлораны не являются нашими союзниками, поэтому мы не должны им угождать.
Женщина усмехнулась, но это была недобрая усмешка.
– Ах так?! Как вам понять?! Вы не знаете, каково было жить в темные годы, когда я каждое утро просыпалась, не зная, доживу ли до заката.
Ее слова заставили меня замолчать: она была права. Я не знала, но хотела, чтобы она мне доверяла и поняла: темные годы прошли.
– Могу я поговорить с вами наедине, Бета? – спросила я.
Она надменно посмотрела на меня. Мне показалось, что она откажет, но ткачиха удивила меня, когда кивнула Нив.
Нив и Торн, о котором я почти забыла, вышли, оставив меня с Бетой.
Некоторое время мы молчали, обе испытывая неловкость. Я прислушивалась к потрескиванию огня в камине и смотрела на пляшущее пламя, стараясь набраться смелости. Но не успела я вымолвить и слово, как заговорила Бета.
– Нив – моя внучка, – начала она, поразив меня этим признанием. – Она единственный ребенок моей дочери Лары. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы защитить Нив, потому что в конце я не смогла защитить ее мать. И если ради этого придется заставить ее работать над гобеленом для Халлорана, я сделаю это из любви, чтобы она не пострадала. И прошу вас уговорить ее бросить это дурацкое упрямство.
Я молчала, потрясенная ее просьбой.
– Мне не хочется, чтобы она была такой, как вы, – хрипло проговорила ткачиха, и ее слова ощущались острее кинжала. – Мне не хочется, чтобы в ее голове роились великие идеи, чтобы она последовала им и рассердила определенных людей.
– Не забывайте, Бета, – сказала я, и, хвала богам, мой голос звучал спокойно, – что это Пиэрс пришел ко мне, а не я к нему.
– И вот этого вы не понимаете, Бриенна! – всплеснула она руками. – Не знаю, откуда вы пришли, но, очевидно, там вы привыкли делать что хотите без всяких последствий. Здесь же… все совсем по-другому.
– Так вы хотите, чтобы я приказала Нив пойти против ее совести? – парировала я. – Бета, я не считаю, что это правильно.
Женщина надулась, но промолчала. Может, она признала мою правоту, хотя бы чуть-чуть?
В конце концов я поднялась с отцовского кресла и посмотрела на нее.
– Понимаю ваши страхи, – сказала я. – И мне жаль, что вы жили во времена таких ужасных злодеяний. Но ваш господин вернулся. Ваша королева вернулась, и она зажгла свет во тьме. Халлораны знают и трепещут перед этим светом, потому что он выводит их на чистую воду. Они вам не хозяева и никогда ими не были. И если вы на этот раз восстанете против них, обещаю, я сама разберусь, если будут последствия. Так же как мой отец и брат.
Бета сердито уставилась на меня. Но в ее глазах блестели слезы, словно она прониклась моими словами.
– Думаю, Пиэрс вас проверяет, выполните ли вы его заказ сразу после того, как его привели в замешательство одним из наших гобеленов, – прошептала я. – Не сомневаюсь, что он пытается проявить свою власть, хотя он здесь никто. Итак, вы выбираете его или меня?
Ткачиха промолчала.
Развернувшись, она вышла из кабинета и хлопнула дверью.
А я осталась сидеть одна в кабинете отца до тех пор, пока огонь в камине не начал догорать и по полу не поползла темнота.
Я не слышала новостей до середины следующего дня. Но слухи начали распространяться: из ткацкой мастерской – в коридоры замка, переползая из одного здания в другое, как лоза, пока не добрались до меня, в погребе, где я помогала кухарке развешивать пучки трав для просушки.
Над гобеленом Пиэрса прекратили работу.
А я сидела среди кувшинов с соленьями, корзин с луком и картофелем, с мятыми травами в фартуке и улыбалась теням.
Глава 22. Картье
Розали
Королевский город Лионесс, владения лорда Берка
Когда на город опустилась ночь, я находился настолько близко к звездам, насколько только мог, – на стене замка, подставившись ветру, пока из головы не исчезли все мысли, а лицо не начало гореть от холода. Подо мной раскинулся Лионесс, как свиток, испещренный темными секретами. В окнах домов мерцал свет свечей.
Я не нашел Деклана Ланнона.
Как и Журден, и Люк, и лорд Берк.
Принц не прятался ни в одном из четырех убежищ, которые мы обыскивали, и Томас понятия не имел, куда Деклан может направиться дальше.
Он все время опережал нас на шаг.
Я вздохнул, собираясь вернуться в свою комнату, как вдруг ощутил чье-то присутствие. В нескольких футах от меня, в темноте стояла Изольда, тоже захваченная красотой города. Она шагнула вперед, остановившись плечом к плечу рядом со мной, и положила руки на парапет.
– Как девушки? – поинтересовался я.
– Я как могла исцелила их тела, – ответила она. – Сейчас они отдыхают.
Она замолчала, но мне показалось, есть еще что-то.
– Эодан… все шесть девушек – Каваны.
Мои подозрения оправдались. Та девушка, которая создала иллюзию лоз, чтобы привести меня… Я понял, что она Кавана, из людей Изольды. И заключил, что остальные девушки – тоже. Возможно, магия глубоко скрыта и в их крови, но еще не проявила себя.
– Они вам сказали? – тихо спросил я.
– Нет, в этом не было необходимости, – печально ответила королева. – Все стало понятно в тот момент, когда я взяла их за руки. Я ощутила внутри них огонь, который в наши дни почти догорел до пепла. Ощутила, как моя душа зовет их и их души отвечают. Пять из них – совершенно неискушенные, надеюсь, магия постепенно к ним придет, когда они почувствуют себя в безопасности и отдохнут. Их родители и все близкие умерли. Гилрой оставил девушек в живых, чтобы отдать в бордель.
Мне стало дурно, когда я вспомнил, что там увидел: этот запах, темноту, кровь и цепи. Долго ли эти девушки находились в плену? Видели ли они, что случилось с их родными?
– Боги милостивы, Изольда.
Мгновение она молчала, затем проговорила:
– Я знаю, что мой Дом практически уничтожен, что Ланнон
