Наконец заклинание было закончено. Тайсон милостиво опустил руку. Беспокойно двигая носом, Элла посмотрела на пламя, затем на небо.
– Аполлон запинался, – сказала она. – Он неправильно прочел третью строчку. Наверное, он все испортил. Надеюсь, что он все не испортил.
– Как трогательно, что ты в меня веришь, – ответил я.
Но на самом деле я разделял ее сомнения. В ночном небе не было признаков божественной помощи.
Полная красная луна по-прежнему злобно смотрела на меня, заливая все вокруг кровавым светом. Вдали не было слышно охотничьих рогов – только на Окленд-Хиллз опять раздавались взрывы да из Нового Рима доносились звуки битвы.
– Ты все испортил, – заключила Элла.
– Подожди! – не сдавался я. – Боги не всегда приходят на помощь сразу же. Однажды у меня ушло десять лет на то, чтобы ответить на мольбу из города Помпеи, и к тому моменту, когда я прибыл туда… Возможно, это не очень хороший пример.
Заламывая руки, гарпия сказала:
– Тайсон и Элла будут ждать здесь – на тот случай, если богиня явится. Аполлон должен идти сражаться.
– Ну вот, – надулся Тайсон. – Но я хочу сражаться!
– Тайсон будет ждать здесь с Эллой, – настаивала она. – Аполлон, иди сражайся.
Я окинул взглядом долину. В Новом Риме уже полыхало несколько крыш. Мэг, наверное, сражается на улицах, выпустив своих боевых единорогов и устроив боги знают что. Хейзел, отчаянно укрепляет оборону, а зомби и гули вылезают из канализации и нападают на мирных жителей. Им нужна помощь, и до Нового Рима мне добираться ближе, чем до туннеля Калдекотт.
Но при одной мысли о битве мой живот пронзила боль. Я вспомнил, как рухнул в гробнице тирана. От меня не будет толку в сражении с Тарквинием. Чем ближе я к нему, тем скорее меня ждет повышение до Зомби месяца.
Я посмотрел на Оклендские холмы, силуэты которых подсвечивались вспышками взрывов. Императоры, наверное, уже сражаются с Фрэнком и его защитниками у туннеля Калдекотт. У меня не было ни Ариона, ни велосипеда, и я боялся, что не успею: возможно, когда я до них доберусь, и помогать будет уже некому. Из двух зол пришлось выбрать меньшее.
– В атаку! – тоскливо проговорил я.
И побежал через долину.
35
Выгодное предложение
Убить нас обоих за раз
Еще и бесплатно!
Знаете, что самое позорное? Пока я, пыхтя и отдуваясь, взбирался на холм, я вдруг понял, что напеваю себе под нос «Полет валькирий». Будь ты проклят, Рихард Вагнер. И ты, «Апокалипсис сегодня»[59].
Когда я добрался до вершины, у меня кружилась голова и одежда промокла от пота. Увидев, что происходит внизу, я понял, что мое появление ничего не изменит. Я опоздал.
Холмы превратились в безобразную пустошь, испещренную окопами, усыпанную поломанным оружием и разбитыми военными машинами. Сотню ярдов Двадцать четвертого шоссе занимали императорские войска, выстроившиеся в колонны. Вместо тысяч воинов сейчас там было несколько сотен: германцы, хороманды, панды и другие человекоподобные племена. Радовало одно: все мирмеки были уничтожены. План Фрэнка сделать главной целью гигантских муравьев оправдал себя.
У входа в туннель Калдекотт, прямо подо мной, находились остатки Двенадцатого легиона. Дюжина истрепанных полубогов образовали стену из щитов на дороге. Штандарт легиона держала незнакомая девушка, а это значит, что Джейкоб убит или смертельно ранен. Золотой орел так дымился от перегрева, что его почти не было видно. Стало ясно: поражать врагов молниями он сегодня больше не сможет.
Слон Ганнибал в кевларовой броне стоял рядом с защитниками, многочисленные раны на его хоботе и ногах кровоточили. Перед ними возвышался восьмифутовый бурый медведь: Фрэнк Чжан, понял я. Из его плеча торчали три стрелы, но он выпустил когти и был готов к новому бою.
У меня сжалось сердце. Возможно, в облике медведя Фрэнк после таких ранений выживет. Но что будет, когда он попытается снова стать человеком?
Что касается остальных выживших… Я не мог поверить, что это все, что осталось от трех когорт. Может, остальных ранили, а не убили? Утешать себя мыслью, что каждый павший легионер наверняка сразил сотни врагов, наверное, не стоило. Но те, кто защищал дорогу в Лагерь Юпитера, представляли собой такую трагическую картину, и их было так мало по сравнению с силами противника…
Я посмотрел на залив – и потерял всякую надежду. Флот императоров по-прежнему был там: цепь белых плавучих дворцов, на которых было все готово, чтобы обрушить на нас град разрушительных снарядов и с размахом отпраздновать победу.
Даже если бы нам удалось уничтожить врагов на Двадцать четвертом шоссе, до этих яхт все равно не добраться. Каким бы ни был план Лавинии, он явно провалился. Один приказ императоров – и лагерь будет стерт с лица земли.
Услышав топот копыт и стук колес, я снова обратил взгляд к противнику. Колонны разошлись. Императоры, стоя бок о бок в золотой колеснице, выехали вперед, собираясь вести переговоры.
Казалось, что Коммод и Калигула поспорили, кто наденет самые безвкусные доспехи, и оба проиграли. Они были с ног до головы облачены в имперское золото: поножи, юбки, нагрудники, перчатки, шлемы с искусным изображением горгон и фурий, усыпанные драгоценными камнями. Их забрала изображали искаженные лица демонов. Понять, кто из них кто, я сумел только потому, что Коммод выше и шире в плечах.
В колесницу были запряжены два белых коня… Нет. Это были не кони. У каждого из них на спине с обеих сторон позвоночника тянулись длинные уродливые шрамы. На холках остались следы от ударов кнута. Их объездчики-мучители шли рядом с поводьями в руках, держа наготове электрошокеры – на случай, если животные решат взбрыкнуть.
О боги…
Я упал на колени и еле сдержал рвотный порыв. Я видел много ужасов, но этот поразил меня больше всего. Эти когда-то прекрасные кони были пегасами. Каким нужно быть чудовищем, чтобы отрезать пегасу крылья!
Императоры давали понять: в своем стремлении править миром они ни перед чем не остановятся. Власть нужна им любой ценой. Они будут ранить и калечить. Разорять и уничтожать. Для них нет ничего святого, кроме их власти.
Я встал, пошатываясь. Чувство безнадежности, охватившее меня, превратилось в кипящий гнев.
Я взвыл:
– НЕТ!
Мой крик подхватило эхо. Кортеж императоров остановился. Сотни лиц посмотрели наверх, стараясь понять, откуда шел звук. Я помчался вниз по склону, потерял равновесие, сделал кувырок, врезался в дерево, поднялся на ноги и
