Отойдя в сторонку, одна из них прошептала подруге:
– Когда совсем стемнеет…
– Знаю, – ответила вторая. – Сегодня же кровавая луна. Бедный парень…
Я решил не обращать на это внимания. Иначе точно бы разрыдался.
Лотойя, которая, судя по винного цвета коже и впечатляющим размерам, была дриадой секвойи, присела рядом со мной и выложила на землю все, что ей удалось забрать из грузовика. Я лихорадочно схватился… нет, не за лук и колчан, и даже не за укулеле – а за рюкзак. И чуть не упал в обморок от облегчения, обнаружив, что банка из-под желе «Смакерс» не разбилась.
– Спасибо, – поблагодарил я дриаду.
Она угрюмо кивнула:
– Хорошую банку для желе нелегко найти.
Рейне, вокруг которой суетились фавны, с трудом удалось сесть:
– Мы теряем время. Нужно вернуться в лагерь!
Лавиния подняла розовые брови:
– С такой ногой ты никуда не пойдешь, претор. Даже если ты сможешь идти, толку от тебя будет мало. Мы исцелим тебя быстрее, если ты просто расслабишься…
– Расслаблюсь?! Я нужна легиону! Ты ему тоже нужна, Лавиния! Как ты могла дезертировать?!
– Так, во-первых, я не дезертировала. Ты не все знаешь.
– Ты самовольно ушла из лагеря. Ты… – Рейна слишком резко подалась вперед – и вскрикнула от дикой боли. Фавны взяли ее за плечи и помогли усесться на новых симпатичных носилках с подстилкой из мха, мусора и старых вываренных футболок. – Ты бросила своих товарищей, – прохрипела Рейна. – Своих друзей!
– Я ведь здесь, – ответила Лавиния. – И сейчас попрошу Фелипе усыпить тебя, чтобы ты отдохнула и исцелилась.
– Нет! Ты… ты не можешь сбежать.
Лавиния фыркнула:
– А кто-то говорил о том, чтобы сбежать? Запомни, Рейна, это был твой запасной план. План «Л» – в честь Лавинии! Когда мы все вернемся в лагерь, ты поблагодаришь меня. И скажешь остальным, что это была твоя идея.
– Что?! Я никогда… Я не давала тебе… Это мятеж!
Я взглянул на борзых, ожидая, что они встанут на защиту хозяйки и разорвут Лавинию на куски. Как ни странно, они продолжали кружить вокруг Рейны, облизывая ей щеки и нюхая сломанную ногу. Судя по всему, они волновались о ее здоровье и бунтарские выдумки Лавинии их совсем не интересовали.
– Лавиния, – взмолилась Рейна, – мне придется предъявить тебе обвинение в дезертирстве. Не делай этого. Не заставляй меня…
– Давай, Фелипе, – скомандовала Лавиния.
Сатир взял свирель и заиграл тихую и спокойную колыбельную прямо над ухом у Рейны.
– Нет! – Рейна старалась не дать глазам закрыться. – Не буду. Агггх. – Она обмягла и захрапела.
– Так-то лучше. – Лавиния посмотрела на меня. – Не волнуйся, я оставлю ее в безопасном месте с парой фавнов – и, конечно, с Аурумом и Аргентумом. За ней будут присматривать, пока она не исцелится. А вы с Мэг делайте что нужно.
Из-за уверенности и лидерского тона в ней было сложно узнать неловкую, нервную девушку-легионера, которую я встретил на озере Темескал. Теперь она больше напоминала Рейну и Мэг. Хотя по сути оставалась собой, только более сильной. Это была Лавиния, которая уже решила, что должна сделать, и не успокоится, пока не исполнит задуманное.
– Куда ты? – спросил я, все еще совершенно сбитый с толку. – Почему ты не идешь вместе с нами обратно в лагерь?
К нам, спотыкаясь, подошла Мэг. Вокруг рта у нее налипли крошки амброзии.
– Не доставай ее, – велела она мне и обратилась к Лавинии: – А Персик…
Лавиния покачала головой:
– Они с Доном в передовой группе, связываются с нереидами.
Мэг надула губы:
– Ага. Ладно. А что наземные войска императоров?
Лавиния помрачнела:
– Уже в пути. Мы видели из укрытия. Да… Нехорошо это. Уверена, к тому времени, когда вы доберетесь до места, они уже будут сражаться с легионом. Ты помнишь путь, о котором я рассказывала?
– Ага, – кивнула Мэг. – Ладно, удачи.
– Стоп-стоп-стоп. – Я пытался сделать знак, как судья, объявляющий тайм-аут, но руки меня не слушались, и было похоже, что я изображаю ими палатку. – О чем вы говорите? Какой путь? Зачем тебе уходить и сидеть в укрытии, глядя, как мимо проходит вражеская армия? Почему Персик и Дон общаются с… Постойте. С нереидами?
Нереиды были морскими духами. И ближайшими к нам были… Ой.
Из нашей замусоренной канавы мне было мало что видно. Например, совсем не было видно залив Сан-Франциско или яхты, выстраивающиеся для атаки на лагерь. Но я знал, что мы близко.
Я взглянул на Лавинию с вновь обретенным уважением. Или неуважением. Что обычно испытывают, когда понимают, что кто-то из безумных знакомых оказался еще более безумным, чем ты думал?
– Лавиния, ты же не собираешься…
– Остановись, – предупредила она, – или я велю Фелипе усыпить и тебя тоже.
– Но Майкл Кахейл…
– Да, мы знаем. Не преуспел. Солдаты императоров хвастались этим, когда шли мимо. И за это им тоже придется заплатить. – Это были смелые слова, но в ее глазах мелькнул огонек тревоги: ей явно было куда страшнее, чем она показывала. Нелегко оставаться мужественной и не позволять своему импровизированному войску пасть духом. И напоминания о том, насколько безумен ее план, ей были вовсе ни к чему. – Всем нам многое предстоит сделать, – сказала она. – Удачи. – Она взъерошила Мэг волосы, которые и без того торчали во все стороны. – Дриады и фавны, в путь!
Гарольд и Фелипе подняли Рейну на самодельных носилках и побежали по оврагу, Аурум и Аргентум скакали рядом с ними, будто радуясь: «Ура, снова в поход!» Лавиния и остальные последовали за ними. Вскоре они исчезли в зарослях, слившись с пейзажем, как умеют лишь духи природы и девочки с ярко-розовыми волосами.
Мэг пристально посмотрела на меня:
– Цел? Новых дыр нет?
Мне почти захотелось рассмеяться. Где она подцепила это выражение? У меня по венам течет яд зомби, который уже добрался до лица. Дриады считали, что как только полностью стемнеет, я превращусь в неуклюжего восставшего из мертвых приспешника Тарквиния. Меня трясло от усталости и страха. Между нами и лагерем, очевидно, оказались войска противника, а Лавиния возглавила самоубийственную миссию, решив повести неопытных духов природы в атаку на императорский флот, хотя настоящий элитный отряд бойцов миссию провалил.
Когда я в последний раз чувствовал себя «целым»? Хотелось бы верить, что так было в прошлом, когда я был богом, но это неправда. Сотни лет со мной было что-то не так. А может, и тысячи.
Сейчас я чувствовал, что я весь – сплошная дыра, космическая пустота, в которой растворились Гарпократ, Сивилла и многие другие, кто был мне дорог.
– Справлюсь, – ответил я.
– Хорошо, потому что смотри. – Мэг указала на Окленд-Хиллз.
Мне показалось,
