– Это? – Я показал ей скрученный пергамент.
– Ага. Разверни и проверь, работает ли он.
– Хочешь сказать, что это связной свиток?
Она кивнула:
– Я бы и сама проверила, но пользоваться свитком за рулем опасно.
– Хм, ладно. – Я расстелил свиток на коленях.
Пергамент был пуст. Ничего не произошло.
Я раздумывал, не следует ли мне сказать какие-нибудь волшебные слова, или сообщить ему номер кредитки, или сделать еще что-то в этом роде, как вдруг над свитком слабо замерцал огонек, который постепенно превратился в голографическое изображение Фрэнка Чжана.
– Ого! – Крошечный Фрэнк чуть не выпрыгнул из доспехов от неожиданности. – Аполлон!
– Привет, – поздоровался я и повернулся к Рейне: – Он работает.
– Вижу, – ответила она. – Фрэнк, ты меня слышишь?
Фрэнк прищурился. Наверное, мы для него тоже были очень маленькими и расплывчатыми. – Это… Я плохо… Рейна?
– Да! – сказала она. – Мы возвращаемся. Корабли уже близко!
– Я знаю… Разведчики доложили… – Его голос прерывался. Похоже, он был в большой пещере, позади него суетились легионеры: они копали ямы и таскали какие-то большие сосуды.
– Что вы делаете? – спросила Рейна. – Где вы?
– В туннеле Калдекотт, – проговорил Фрэнк. – Просто… готовимся к обороне.
Уж не знаю, что на этот раз было причиной его заминки: помехи или то, что он уходил от ответа. Судя по выражению его лица, мы застали его в неудобный момент.
– Что-то слышно… Майкла? – сказал он, явно меняя тему. – Уже… давно пора.
– Что? – вскрикнула Рейна так громко, что Мэг хрюкнула во сне. – Нет, я хотела спросить, нет ли у тебя новостей. Они должны были остановить яхты у моста Золотые Ворота. Судя по тому, что корабли прошли под ним… – Она осеклась.
Были десятки причин, почему Майкл Кахейл и его отряд не смогли остановить корабли императоров. Ни одна из них не была хорошей и никак не повлияла бы на то, что должно было случиться дальше. Теперь Лагерь Юпитера от разрушения огнем отделяли лишь гордость императоров, которая могла заставить их сначала пойти в атаку на суше, и пустая банка от желе «Смакерс», благодаря которой мы, возможно, смогли бы призвать на помощь какого-нибудь бога – а возможно, и нет.
– Только держитесь! – попросила Рейна. – Скажи Элле, чтобы готовилась к ритуалу!
– Я не… Что? – Лицо Фрэнка превратилось в цветное светящееся пятно. Его голос звучал так, будто кто-то тряс алюминиевую банку с камешками внутри. – Я… Хейзел… Нужно…
Свиток вспыхнул, а это последнее, что было нужно моей промежности в тот момент.
Я принялся хлопать по горящим кускам пергамента, чем разбудил Мэг, которая, зевая и моргая, возмутилась:
– Что ты наделал?!
– Ничего! Я не знал, что он самоуничтожится!
– Плохая связь, – предположила Рейна. – Наверное, тишина рассеивается не сразу… она вроде как уходит волной от эпицентра, который был на башне Сютро. Вот свиток и перегрелся.
– Это возможно. – Я хлопком затушил последние обрывки тлеющего пергамента. – Надеюсь, когда мы доберемся до лагеря, то сумеем воспользоваться почтой Ириды.
– Если доберемся, – проворчала Рейна. – Эти пробки… Ой. – Она указала на мигающий знак впереди: «ПРОЕЗД ПО ШОССЕ 24Е У ТУНН. КАЛДЕКОТТ ЗАКРЫТ. ВЕДУТСЯ СРОЧН. РЕМОНТ. РАБОТЫ. ПОЗЬЗУЙТЕСЬ ДР. МАРШРУТАМИ».
– Срочные ремонтные работы? – проговорила Мэг. – Как думаете, это Туман снова отгоняет людей?
– Может быть. – Рейна задумчиво посмотрела на ряды машин впереди. – Неудивительно, что здесь всё стоит. И что Фрэнк делает в этом туннеле? Мы с ним не обсуждали… – Она нахмурилась, словно ее вдруг посетила нехорошая мысль. – Нужно возвращаться. Как можно скорее.
– Императорам понадобится время, чтобы организовать наземную атаку, – сказал я. – Они не станут стрелять из баллист, не попробовав захватить лагерь неразрушенным. Возможно… возможно, пробки их задержат. Им придется искать другие пути.
– Они на кораблях, дурачок, – напомнила Мэг.
Она была права. И когда их войска высадятся на берег, они пойдут пешком, а не поедут. И все же мне нравилось представлять себе, как императоры со своей армией приближаются к туннелю Калдекотт, видят мигающие знаки и оранжевые конусы и говорят: «Ну вот! Придется вернуться завтра».
– Можно бросить машину, – задумчиво сказала Рейна, но, посмотрев на нас, тут же отбросила эту мысль. Никто из нас не был в состоянии пробежать половину марафонской дистанции от середины моста Бэй-Бридж до Лагеря Юпитера. Она тихонько выругалась. – Нам нужно… Ага!
Прямо перед нами тащился грузовик дорожной службы, и один из рабочих брал из кузова сигнальные конусы, которыми зачем-то перегородили крайний левый ряд. Как обычно. Ну конечно же, в пятницу, в час пик, когда туннель Калдекотт закрыт, обязательно нужно закрыть и одну из полос движения на самом востребованном мосту в окру́ге. Правда, как следствие перед грузовиком теперь простиралась, насколько Лестеру хватало глаз, пустая полоса, ехать по которой было в высшей степени незаконно.
– Держитесь, – предупредила Рейна.
Когда мы поравнялись с грузовиком, она свернула и, опрокинув полдюжины конусов, нажала на газ.
Грузовик засигналил и замигал фарами. Борзые Рейны в ответ залаяли и завиляли хвостами, словно говоря «Покеда!».
Я ожидал, что под мостом нас уже поджидают несколько машин Калифорнийского дорожного патруля, готовые броситься в погоню, но пока мы все еще неслись вдоль пробки со скоростью, которая сделала бы честь даже моей солнечной колеснице.
Мы добрались до Оклендской стороны. Погони пока не было. Рейна резко свернула на магистраль Интерстейт-580, протаранив ряд оранжевых сигнальных столбиков, и взмыла по въезду на Двадцать четвертое шоссе, любезно проигнорировав ребят в касках, которые махали нам оранжевыми предупредительными знаками и что-то кричали.
Мы нашли другой путь. Им оказался обычный маршрут, которым нам запретили пользоваться.
Я оглянулся. Полиция нас по-прежнему не преследовала. Яхты императоров миновали Трежер-Айленд и лениво занимали позиции, образуя вокруг побережья ожерелье из роскошных смертоносных машин, стоимостью миллиарды долларов. Маленьких кораблей я рядом с ними не заметил, а значит, они, скорее всего, уже достигли берега. И ничего хорошего в этом нет.
Плюс был в том, что ехали мы очень быстро. Мы парили над эстакадой в гордом одиночестве, и до места назначения оставалось всего несколько миль.
– Успеем, – сдуру ляпнул я.
И снова нарушил Первый закон Перси Джексона: никогда не говори, что что-то получится, потому что как только скажешь – все пойдет прахом.
БАБАХ!
У нас над головами на крыше грузовика возникли отпечатки чьих-то ног. Под лишним весом машину стало заносить. Я испытал чувство дежа-гуль. Аурум и Аргентум бешено залаяли.
– Эврином! – завопила Мэг.
– Откуда они только берутся?! – возмутился я. – Тусуются весь день на вывесках вдоль шоссе, улучая момент, чтобы свалиться нам на голову?
Когти продырявили металл и обивку. Я знал, что будет дальше: у нас в машине появится люк.
Рейна крикнула:
– Аполлон, веди! Мэг, педаль газа!
На мгновение я решил, что она так молится. В тяжелые минуты жизни мои последователи часто взывали ко мне: «Аполлон, веди!» – надеясь, что я укажу
