– Подождите здесь секунду, – попросил я. – Я кое-что попробую.
Я сделал несколько шагов к контейнеру. Достигнув места, где до этого стояла Мэг, я ощутил перемену… словно перешагнул порог морозильной камеры. Еще десять футов – и я уже не слышал ни ветра, ни ударов металлических проводов о конструкции башни, ни шума крови в ушах. Я щелкнул пальцами. Ни звука.
В груди стала нарастать паника. Полня тишина – худший кошмар для бога музыки.
Я повернулся к Рейне и Мэг. Попытался крикнуть:
– Слышите меня?
Ничего. Мои голосовые связки вибрировали, но звуковые волны, похоже, угасали, не успев покинуть моих губ.
Мэг что-то сказала, но я не услышал. Рейна развела руками.
Я жестом велел им подождать. Затем глубоко вдохнул и заставил себя подойти еще ближе к ящику. Когда его дверь была от меня на расстоянии вытянутой руки, я остановился.
Запах роз определенно исходил из него. Цепи, которыми были окованы запирающие стержни, были сделаны из тяжелого имперского золота – достаточно редкого магического металла, – и такого его количества хватило бы, чтобы купить приличных размеров дворец на горе Олимп. Даже будучи смертным я чувствовал, какая сила исходит от контейнера: это было не просто давящее безмолвие, но холодная и опасная аура охранных чар и проклятий, наложенных на металлические двери и стенки. Чтобы не впустить нас внутрь. Чтобы не выпустить нечто наружу.
На левой створке дери белой краской по трафарету было написано слово на арабском: .
С арабским дела у меня обстоят еще хуже, чем с итальянским в версии Дина Мартина, но я был совершенно уверен, что это название города. АЛЕКСАНДРИЯ. Как в Египте.
У меня чуть не подогнулись колени. Перед глазами все поплыло. Может, я даже всхлипнул, но этого все равно не было слышно.
Медленно, держась за перила, я поковылял обратно к друзьям. Я понял, что вышел из зоны тишины, только когда услышал собственное бормотание:
– Нет, нет, нет, нет.
Мэг подхватила меня, чтобы я не упал:
– Что такое? Что случилось?
– Думаю, я понял, – ответил я. – Безмолвный бог.
– Кто он? – спросила Рейна.
– Не знаю.
Рейна заморгала:
– Но ты только что сказал…
– Думаю, я понял! Вспомнить точно, кто это… сложнее. Я уверен, что мы имеем дело с богом Птолемеевской эпохи, когда Египтом правили греки.
Мэг посмотрела мне за спину, где стоял контейнер:
– Значит, у нас тут бог в коробке.
Я вздрогнул, вспомнив, как недолгое время Гермес пытался открыть на горе Олимп сеть ресторанов быстрого питания. К счастью, дело с богом-в-коробке у него так и не пошло.
– Да, Мэг. Думаю, это самый что ни на есть малый гибридный греко-египетский бог, и скорее всего именно поэтому в архивах Лагеря Юпитера упоминаний о нем не нашлось.
– Если он настолько мал, – проговорила Рейна, – почему у тебя такой испуганный вид?
Во мне на миг проснулось прошлая олимпийская надменность. Смертные. Им никогда не понять.
– Боги эпохи Птолемеев ужасны, – пояснил я. – Они непредсказуемые, капризные, опасные, ненадежные…
– Как и все обычные боги, – сказала Мэг.
– Я тебя ненавижу, – обиделся я.
– А я думала, ты меня любишь.
– Я многозадачен. Розы были символом этого бога. Я… я не помню почему. Может, он как-то связан с Венерой? Он был покровителем тайн. В старину если в зале совещаний правители вешали на потолок розу, это означало, что все присутствующие должны хранить услышанное в тайне. Это называлось sub rosa, то есть «под розой».
– Так ты знаешь все это, – сказала Рейна, – но не знаешь имени этого бога?
– Я… он… – Из моего горла вырвалось раздраженное рычание. – Я почти вспомнил. Я должен помнить. Но я тысячи лет не думал об этом боге. Он слишком малоизвестный. Это все равно что просить меня вспомнить конкретного бэк-вокалиста, с которым я работал в эпоху Ренессанса. Может быть, если бы ты не пнула меня в голову…
– После той истории о Корониде? – спросила Рейна. – Ты заслужил.
– Точно, – согласилась Мэг.
Я вздохнул:
– Вы ужасно друг на друга влияете.
Не сводя с меня глаз и не говоря ни слова, Рейна и Мэг дали друг другу «пять».
– Ладно, – проворчал я. – Может, Стрела Додоны освежит мне память. Она хотя бы оскорбляет меня витиевато – на шекспировском языке. – Я вытащил стрелу из колчана. – О пророческий снаряд, ищу твоего совета!
Ответа не последовало.
Я подумал, что, возможно, стрелу усыпила магия, окружающая грузовой контейнер. Но потом понял, что все гораздо проще. Я вернул эту стрелу обратно в колчан и достал другую.
– Ты взял не ту стрелу, да? – догадалась Мэг.
– Нет! – огрызнулся я. – Тебе не понять этого процесса. Пожалуй, я вернусь в безмолвие.
– Но…
Не дав Мэг закончить, я зашагал прочь.
Только когда вокруг меня снова повисла холодная тишина, я сообразил, что беседовать со стрелой может быть затруднительно, если я не смогу говорить.
Не важно. Гордость не позволила бы мне отступить. Если у нас со стрелой не выйдет общаться телепатически, я бы, пока Рейна и Мэг наблюдают, просто притворился, что мы ведем умный разговор.
– О пророческий снаряд, – попробовал я снова. Голосовые связки вибрировали, но звука не получалось – неприятное чувство, подобное испытываешь, разве что когда тонешь. – Ищу твоего совета!
– ПОЗДРАВЛЯЮ, – сказала стрела.
Ее голос возник у меня в голове, я скорее не слышал его, а ощущал, как он отдается у меня в глазных яблоках.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Поздравляешь с чем?
– ТЫ ОБРЕЛ БАЛАНС. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ НАЧАЛ ОБРЕТАТЬ ОНЫЙ. ПРЕДВИДЕЛА Я, ЧТО СИЕ ВРЕМЯ ГРЯДЕТ И СЛУЧИТСЯ ТАК. СИЕ ДОСТОЙНО ПОЗДРАВЛЕНИЙ.
– Вот как. – Я уставился на наконечник стрелы в ожидании «но», однако его не последовало. Я был так удивлен, что смог лишь пролепетать: – С-спасибо.
– ПОЖАЛУЙСТА.
– Мы что, только что обменялись любезностями?
– ВОИСТИНУ ТАК, – задумчиво проговорила стрела. – СИЕ ВЕСЬМА ТРЕВОЖНО. К СЛОВУ, О КАКОМ «ПРОЦЕССЕ» ВЕЩАЛ ТЫ ТЕМ ЮНЫМ ДЕВАМ? КРОМЕ НЕСВЯЗНОЙ БОЛТОВНИ, НИ ЕДИНОГО ПРОЦЕССА ЗА ТОБОЙ НЕ ЗАМЕЧАЛА.
– Началось, – пробормотал я. – Прошу, помоги мне вспомнить. Этот безмолвный бог… он же из Египта, да?
– ОТМЕННАЯ ДОГАДКА, БРАТЕЦ, – сказала стрела. – ПЕРЕБЕРИ ВСЕХ, КТО ИЗ ЕГИПТА – МОЖЕТ, СЫЩЕШЬ ЕГО.
– Ты поняла, о чем я. Был один бог… во времена Птолемеев. Странный чувак. Бог тишины и тайн. Но не совсем. Если ты скажешь мне его имя, тогда воспоминания наверняка вернутся ко мне.
– ПОЧТО ТАК ДЕШЕВО ТЫ ЦЕНИШЬ МОЮ МУДРОСТЬ? НЕУЖТО РАССЧИТЫВАЕШЬ УЗНАТЬ ЕГО ИМЯ ВОВСЕ БЕЗ УСИЛИЙ?
– А подъем на башню Сютро – это не усилия?! – возмутился я. – Быть изодранным воронами, получить ногой по лицу, заставить себя петь как Дин Мартин – это как, по-твоему, называется?!
– ПОТЕХА.
Возможно, после этого я сказал ей пару ласковых, но безмолвие проглотило их, так что пусть ваше воображение подскажет вам, как это было.
– Ладно, – сказал я. – Может, дашь мне подсказку?
– ВОИСТИНУ, ДАМ. ИМЯ СИЕ НАЧИНАЕТСЯ
