Мимоходом заглянул в маленькое зеркало, стоявшее на столе. Господи, ну и рожа.

В тридцать восемь лет необязательно выглядеть на пятьдесят, сказал он себе. Ну что это за короткие седые волосы с пробивающейся плешью, что за одутловатое лицо с обвисшими щеками, что за синие круги под глазами?

Хромов пошевелил мышкой, чтобы вывести компьютер из спящего режима, и увидел последнее, что он читал перед тем, как заснуть. Это был ЖЖ трудного пациента.

В 2017 году вести ЖЖ – уже само по себе признак нездорового ума. Есть же «Фейсбук», в самом деле. «Твиттер», там, «Инстаграм». Решил вернуть 2007-й, не иначе.

По некоторым постам о нём можно было бы сказать, что это вполне нормальный и адекватный человек: он рассказывал, как погулял по городу, выкладывал фотографии, ссылки на новости с остроумными комментариями – в чувстве юмора ему было не отказать – и постил клипы рэперов. По всей видимости, он любил рэп, тут был и Хаски, и Оксимирон, и смешные шутки про Гнойного.

Ещё – рецензии на компьютерные игры. Жил он с родителями, свободного времени хватало. Эдуард играл почти во всё, что выходило. Лучшей игрой прошлого года он назвал Doom.

Обычный чувак из интернета. Только почему-то ведёт ЖЖ в 2017 году.

А ещё с ним разговаривает женщина с далёкой планеты. Она просит землян о помощи, потому что её мир подвергся нападению ужасных белых червей. Именно этому посвящена основная часть записей в его ЖЖ.

Он писал от её имени, каждый пост начиная датой и словами: «Записано со слов Онерии, певицы и актрисы, самой красивой женщины Города Первого Солнца».

Записи были совсем не похожи на то, что он писал обычно: в тягучем, красивом, выверенном стиле с пафосным слогом, похожим на Ефремова или «Аэлиту» Толстого. Можно было бы принять это за фантастический роман, но нет. В комментариях он на полном серьёзе рассказывал, что она разговаривает с ним.

«Я сплю и вижу во сне море. Совсем не такое, как здесь. Оно чужое и синее. А потом оно исчезает, и тогда мне снится оглушительный грохот, будто небо раскололось напополам; звенят медными гонгами три солнца и две луны, рушатся древние горы, кипит и бурлит океан, извергаясь громадной волной на погибающий город. Всё во сне погибает и рушится, умирает, ревёт плачущим голосом тысяч вдов и детей.

Мир погибает уже давно, а сегодня он погиб совсем.

Мы не заслужили этого.

Я просыпаюсь, но грохот не прекращается.

Ещё не открыв глаза, я слышу голос служанки: она будит меня, мечется по комнате и говорит, что пустынники опять бомбят Город Первого Солнца.

Я открываю глаза. В разбитом и почерневшем от копоти окне на фоне оранжевого неба ярко-алым горит зарево, и это не рассвет. Рассветное небо бывает здесь тёмно-багровым, иногда зеленоватым, иногда лимонно-жёлтым, но никогда не алым. Это цвет погибающего мира.

Служанка говорит, что надо поскорее бежать в подвал, чтобы укрыться от бомб, иначе все погибнут.

Я сдуваю с себя жёлтое воздушное покрывало из аэрогеля и сажусь на кровать.

Опять гремит, ещё ближе и громче, и всё внутри дрожит от ужаса; но мне надо быть абсолютно спокойной, как те хрустальные статуи жриц звёздного неба, которые разбомбили вчера утром. Тогда тоже гремело, но не так близко и не так громко, а теперь от грохота бомб содрогается пол под ногами и качаются стеклянные люстры с живыми светлячками внутри.

Я прошу у рабыни флакончик с аэрогелем и укутываюсь с ног до головы в сиреневое платье-облако. Ненавижу сиреневый цвет».

Его отправили на принудительное лечение неделю назад. В октябре он ворвался в здание Пулковской обсерватории и подрался с научным сотрудником, требуя немедленно связаться с планетой. Угрожал, что взорвёт гранату, но при обыске ничего не нашли.

Об этом много писали в новостях. Хорошо, что видео с камер так и не выложили, была бы совсем клоунада. Впрочем, на это стоило бы посмотреть.

Хромов включил электрический чайник, насыпал в грязную кружку немного растворимого кофе и снова сел за монитор. Он ненавидел растворимый кофе, но это был единственный способ проснуться.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Хромов и сам удивился, насколько хриплым оказался его голос.

В проёме показалась голова Зинаиды Петровны, старшей медсестры.

– Павел Сергеич, проснулись?

– Как видите, – хмуро ответил Хромов. – Я совсем плохо выгляжу?

– Ага, – она улыбнулась.

– Спасибо за искренность, Зинаида Петровна. Я в порядке, готовьте там этого вашего… космонавта.

«Космонавт» – неподходящее слово, подумал он, надо бы пошутить остроумнее, но мозг отказывался работать.

– Да, он в столовой. К одиннадцати?

Хромов кивнул. Зинаида Петровна исчезла и закрыла за собой дверь.

Он продолжил читать.

«Я слишком хорошо помню это и не могу забыть. Я закрываю глаза и до сих пор вижу это. В грязно-оранжевом небе медленно проплывает корабль пустынников – дирижабль из мягкого непробиваемого стекла, накачанный летучим красным туманом. Он похож на сытое брюшко гигантского насекомого. Даже здесь слышно, как натужно скрипят его неповоротливые башни, ощерившиеся стволами, как лязгают шестерёнки и шипит газ, тонкими струйками вырывающийся из паровых клапанов, – значит, корабль сейчас начнёт снижение.

Ещё один такой же корабль завис в небе над торговыми рядами, а другой медленно разворачивается в сторону императорского дворца.

Пустынники, дикие безграмотные кочевники, жалкие белые черви, хватило же им ума поднять в воздух этот проржавевший хлам, пригнать к городу сотни боевых самоходов, лязгающих ржавыми шарнирами, продырявить стены из пушек, которым было более полувека, – а ещё их танки, тысячи танков, собранных прямо в шатрах посреди пустыни из откопанных фрагментов, которые остались от прошлой войны, – как, как у них это получилось?

Где армия и почему никто не стреляет по кораблям?

Я знаю, если статуя Бога Трёх Солнц упадёт – это будет конец».

Дочитав пост до конца, Хромов понял, что чайник давно вскипел. Нехотя встал, налил в кружку кипятка, размешал ложечкой – он постоянно забывал, что ложечка слишком быстро нагревается, и снова обжёгся, размешивая кофе. Теперь надо подождать, когда кофе остынет. Он не мог представить, где берутся все эти люди, которые могут пить кипяток. Может, они тоже инопланетяне?

Надо написать жене, что проснулся. А, чёрт с ним, потом. Очень лень.

Хотя нет. Он достал телефон, открыл «Телеграм» и отписался: «Всё ок, проснулся, работаю».

Надо снова перечитать дело трудного пациента. Он залез в папку, перебрал несколько бумаг, остановился на нужной: да, вот оно.

Поплавский Эдуард Максимович, 1989 года рождения, родился в городе Ленинграде, учился в школе, потом техникум, потом филфак СПбГУ… Работал журналистом, но уже полтора года безработный, проживает по месту прописки с родителями.

Парафренный синдром. Фантастически-иллюзорный онейроидный синдром. Слуховые галлюцинации. Вспышки эйфории. Подозрение на параноидную шизофрению.

«Как здорово здесь было, когда ещё не было