Стражник привел его в ту же комнату, что и накануне. Следователь Евсей по-прежнему сидел за столом, а вот вместо Никифора в камере находился пожилой мужчина, по всей видимости, это был тот самый Огрунов, о котором говорил Никита Иванович. Внешне он мало напоминал ученого. Маленького роста, с острой бородкой и седыми прядями волос, чем-то был похож на лекаря, приходившего накануне вечером.
- Вот, господин Огрунов, позвольте вам представить, задержанный утверждает, что он ученый и прибыл к нам из другого мира, - с сарказмом в голосе произнес следователь.
- Видите ли, господин..., - Огрунов повернулся в сторону следователя, так как не знал, как к нему обращаться.
- Никаноров.
- Да, так вот, господин Никаноров, если задержанный страдает маниакальной болезнью, что вполне возможно, он может утверждать что угодно. Вплоть до того, что он прибыл с Марса или Луны, но я вовсе не по этой части. Это дело медиков.
"Печально, но кажется, этот ученый, вряд ли способен будет что-то понять из того, что я ему скажу", - подумал Иван.
- Вот поэтому, господин Бурсов распорядился пригласить вас, чтобы вы разобрались в этом вопросе. Врет этот мерзавец, или нет?
Огрунов поправил очки и буквально впился взглядом в Ивана, словно ожидая сразу услышать речь психически больного человека, что позволило бы сразу сделать однозначный вывод. Иван угрюмо посмотрел на Огрунова, размышляя о том, сказать что-то, или дождаться, когда тот соизволит что-то спросить. Оба смотрели друг на друга и молчали. Следователь Никаноров не выдержал и злорадно произнес:
- Вот видите, в вашем присутствии он не шибко разговорчивым стал, а то все нам разглагольствовал о своем мире и чудесах науки, да так бойко, что господин Бурсов засомневался.
Иван не выдержал и произнес:
- И правильно сделал, что засомневался, потому что я правду говорил. Простите, - и Иван обратился к Огрунову, - вы какую научную дисциплину представляете как ученый?
- Моя специальность основы физики и математики, кроме того, я занимаюсь прикладными исследованиями в области механики.
- Замечательно. Правда говорить с вами о квантовой или молекулярной физике вряд ли стоит, а вот на простейшие темы охотно готов побеседовать. К примеру, какие-то работы в области электричества ведутся у вас или до этого вы еще не доросли?
- Позвольте заметить, что в прошлом году господину Бортко, после многолетних исследований удалось создать светящуюся колбу, в основе которой лежит горение металлической нити. При этом сама нить вовсе не плавится, а светится благодаря электричеству, которое проходит сквозь неё.
Иван еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Лишь улыбнулся и покачал головой.
- Ну что же, хоть какой-то прогресс. Правда в моем мире лет сто пятьдесят раньше аналогичное изобретение было сделано и тоже русским ученым Лодыгиным. Только он называл её не колбой, а лампой накаливания. Она так и вошла в историю как лампа Лодыгина. Кстати, параллельно с ним шла разработка электрической свечи, но именно лампочка станет основой для промышленного использования в освещении.
- Не знаю, не знаю. Думается мне, что до этого еще далеко.
- Насчет промышленного использования? В этом я с вами пожалуй соглашусь. Уж больно растянулся у вас прогресс науки и техники. Кстати, мне довелось ночевать в деревне, и я был крайне удивлен наличием лучины. У вас что, керосиновые лампы до сих пор не изобрели?
Лицо Огрунова изменилось. Было очевидно, что он крайне удивлен таким вопросом.
- Простите, а откуда вам известно о практической возможности использования керосина?
- А вы что, до сих пор используете только масляные лампы?
- Да, - неуверенным голосом ответил Огрунов.
- Печально, крайне печально. Не понятно с чем связано, что так сильно замедлилось развитие науки в вашем мире. Перегонка нефти и выделение из неё керосина с последующим использованием его в бытовых осветительных приборах в нашем мире началось где-то в середине девятнадцатого века, а следом начали изготавливать так называемые керосинки, прибор для приготовления пищи в быту. Замечу, что если, керосиновые лампы просуществовали не очень долго, так как им на смену пришли электрические осветительные приборы на базе все той же лампы накаливания, то керосинка довольно долго применялась, претерпевая лишь конструктивные изменения.
- Простите, а в каком направлении дальше двигался прогресс в вашем мире? - неожиданно спросил Огрунов. При этом он был так возбужден, что достал платок и вытер пот со лба.
- Как вам сказать. В нашем мире развитие техники шло одновременно и быстро и медленно. К примеру, двигатели внешнего сгорания вскоре заменили на двигатели внутреннего сгорания. На их базе начали строить самоходные повозки. Мы их называем автомобили. Затем двигатели внутреннего сгорания стали устанавливаться на поезда, самолеты и так далее. Разумеется, они совершенствуются, но основной принцип остался неизменным на протяжении столетия. Затем открыли атомную энергию, стали строить ракеты. Но вам до этого еще далеко. Нет, я конечно могу вам объяснить теоретические основы многих процессов, но быстрый скачок в развитии вашего общества все равно вряд ли произойдет. А могу я задать вам вопрос?
Огрунов был в замешательстве. По всему было видно, что он поражен и пытается переварить услышанное, поэтому не сразу ответил.
- Да конечно, я вас слушаю.
- Я хотел спросить, а что за последние сто лет Россия вела войны или нет?
- Нет, что вы. С тех пор, как двести лет назад мир постигла катастрофа, и на Землю с неба упал метеорит, не до войн.
- Как же, - неожиданно встрял в разговор следователь, - а с японцами кто постоянно бодается, а с южных рубежей басурманы разные лезут и то и дело отбиваться приходится, а турки, итыт их мать?
- Да, конечно, с соседями нередко приходится воевать, но не так, чтобы в широком смысле слова, - словно извиняясь, произнес Оргунов.
- Вы сказали метеорит упал? - с удивлением спросил Иван.
- Да, аккурат в одна тысяча восемьсот десятом году. Вероятно, он развалился в атмосфере и многие города поразил, в том числе у нас и в Европе, да и в Америке тоже.
- Простите,
