С бледной обложки на меня смотрели знакомые инициалы.

– Вряд ли такое возможно, – тихо ответила я. – Кто-то использует его имя. Наверное, он писал это когда-то раньше, и его подельники сохранили текст.

Записка Кристоса пылала в моей памяти – во всей ее болезненной краткости. В безопасности, говорила она. Однако я не знала ничего большего. Неужели он освободился от Пьорда, но не захотел возвращаться ко мне? Или профессор удерживал его и заставлял писать памфлеты?

– Умный ход, надо сказать.

Герцог молча листал страницы. Я заглянула через его плечо.

– Он действительно хороший писатель. Вот, например: «Одна снежинка ничего не значит, но никто не поспорит со снежной бурей. Одна ворона не беспокоит нас, но стая может обчистить поле».

– «Революция должна взять под крыло всю стаю, а не один или два голоса», – со вздохом поддакнула я. – Да, он талантлив.

Теодор сжал мою руку.

– По крайней мере он не пишет помои. Это хорошая подстрекательская работа.

Я чуть не засмеялась, хотя герцог был очень серьезным.

– Мой маленький вояж в Объединенные Экваториальные Штаты отменяется, – сказал он.

Во мне одновременно вспыхнули облегчение и разочарование. Наконец мне удалось произнести два слова:

– Из-за Нии?

– Да. Принцы решили, что если дочь одного из дипломатов погибла насильственой смертью, то их принцесса тоже будет находиться в опасности. – Он сунул памфлет Кристоса обратно в карман плаща. – Должен признать, я вздохнул с облегчением.

Мое сердце подпрыгнуло и упало обратно в темную реальность.

– Вам лучше уехать из города – как сделали ваши братья и сестра.

Я не стала говорить о том, что, отложив один брак, не избежишь их полностью. Подумать только! Я не хотела выходить замуж осенью, а теперь завидовала неизвестной невесте.

– Мне нельзя сейчас покидать город. Я могу быть легкомысленным садовником и скрипачом, но меня считают Первым герцогом Вестланда. – Он расправил плечи. – У меня имеются определенные обязанности, и я намерен выполнить их, черт возьми! Кроме того, я не могу оставить вас в беде.

Его рука покоилась на рукояти меча в полной готовности защищать меня. Я улыбнулась и посмотрела в нараставшую мглу за окном.

– Если вы останетесь, вас могут убить.

План Пьорда фокусировался на убийстве короля и тех, кто стоял в очереди на трон. Бал Средизимья должен был состояться через две недели. Слезы замутили мое зрение, и огни города за стеклом размылись.

– Это лучше, чем найти вас раненой. Я никогда не прощу себе этого. Все принцессы Объединенных Штатов не заставят меня забыть наши отношения.

– Вы идиот, – со вздохом сказала я. – Вам это известно? Ваши родители устроили брак, и вам была найдена приличная невеста.

– Я готов поспорить с этим, – шутливо ответил он. – У меня имеются собственные мысли по данному вопросу.

Я нахмурила брови и открыла рот, чтобы задать ему вопрос, но он отодвинулся от меня.

– Это только пока идея. Я не хочу говорить о ней. И нашей свадьбы определенно не будет зимой. А теперь, пожалуйста, окажите мне услугу.

Мы подъехали к большому и роскошному особняку. Я ничего подобного раньше не видела. Разве что сам дворец.

– Это не ваш дом, – запинаясь, сказала я.

– Нет. Это резиденция Принца Вестланда. Я раньше не привозил вас в дом моих предков.

– Потому что вы скрываете от своих родителей незаконную интрижку с простой швеей. Я правильно вас понимаю?

– В основном да. Они уехали на карточную вечеринку. А я подговорил слуг, чтобы они не рассказывали обо мне. Хотя, честно говоря, меня не волнует, если они это сделают.

– А как ваши родители смогут наказать вас? Устроить еще один брак?

Призрак революции и смерти, бродивший по городу, заставлял меня вести себя бесцеремонно. Я была готова обменять опасность на несколько счастливых дней – пусть даже на одну ночь. Теодор может жениться со временем на своей невесте, но сегодняшнюю ночь мы проведем вдвоем. Сегодняшняя ночь – наша, а затрашний день пусть останется неопределенным.

Мы проехали через красивые железные ворота и направились по дорожке к большому особняку – словно делали это каждый вечер, словно были герцогом и герцогиней Вестланда, вернувшимися домой. Теодор помог мне выбраться из кареты и держал меня под руку, пока мы поднимались по ступеням. Дворецкий открыл дверь и с пикантной улыбкой взял мой плащ, а лакей провел меня в небольшую столовую с видом на сад, занимавший задний двор. Комната была обставлена зеркалами, с хитростью расположенными так, чтобы они отражали свет.

Свечи были везде. Их танцующее пламя играло в канделябрах, стоящих длинными рядами на столе, и в подсвечниках, горевших в бра. Комната будто ожила в свете свечей.

– Как красиво, – сказала я, позволяя Теодору отодвинуть кресло для меня во главе стола.

Он сел рядом – по правую руку от меня.

– Сегодняшняя ночь будет вашей. Вы леди дома. Начинайте ужин, когда будете готовы.

Я засмеялась.

– Меня никто не учил, как это делать.

Он указал на серебряный колокольчик, стоявший передо мной.

– Просто позвоните.

Я подняла колокольчик и извлекла из него чистую ноту. Нашим первым блюдом был суп. Его внес в комнату слуга, который не очень тонко подмигнул мне.

– Почему они так милы со мной? – спросила я.

– Они хотят, чтобы я женился на местной девушке, а не на какой-то заморской принцессе, – ответил Теодор. – Я их не виню.

Пока мы ели и говорили, а свечи обволакивали нас своим светом, меня поразило, насколько чуждой и в то же время знакомой была эта сцена. Такую пышную роскошь я уже переживала в малых дозах – с Теодором и Виолой, – но никогда не чувствовала себя столь легко и комфортно с другим человеком.

– Мне так и уходить не захочется, – сказала я, когда мы приступили к персиковому торту, посыпанному жженой карамелью.

– Повар этим вечером превзошел сам себя, – с улыбкой согласился Теодор.

– Вы знаете, что я говорила не о торте.

– Однажды я привезу вас сюда, и вы больше никуда не уедете, – решительно сказал он.

Пока Теодор пытался представить меня леди Вестланда, я поняла, что герцога ожидало в будущем. Но все это случится не сегодня – и, вероятно, в другом году. Я покачала головой.

– Будем думать только о сегодняшней ночи. Это то малое, что мы действительно имеем. То малое, что имеет каждый человек.

Он коснулся рукой моего лица – импульсивно, но нежно.

– Теперь почувствуем вечность, – сказал Теодор и поцеловал меня.

Мы поднялись со своих мест, и слуга, вошедший в комнату, чтобы взять тарелки, прижался к стене. Я запомнила его широкую улыбку, а затем все исчезло. Мы с Теодором – моим единственным якорем – нырнули в омут свечей. Его руки поддерживали меня, а я, запустив пальцы в его волосы, распутывала тонкую косичку.

– Мы не можем оставаться здесь слишком долго, – прошептал он в мое ухо.

Его слова были не злой констатацией, а приглашением к ласкам. Я уступила, и мы погрузились друг в друга перед огнем камина. Его руки обнимали мою талию со свирепой решимостью, которую я никогда в нем раньше не замечала. И он получил достойный