– Эмми рассказала нам о твоем ателье, – сказала Вения, проходя внутрь мимо моей оцепеневшей фигуры.

Эмми вошла следом за Венией.

– Что можно сделать? Когда магазин откроют заново? Почему, во имя всего в мире, они…

– Эмми, не все сразу, – попросила Вения.

Она взяла меня за руку и усадила за кухонный стол. Затем развела огонь в моей печи и поставила котелок.

– Вы… вы все знаете?

– Слухи переносятся быстрее, чем чума, – ответила Вения пеллианской пословицей, которая даже рифмовалась в своем непереводимом варианте. – Их никак не сдержать.

– Да, Эмми пришла на работу и увидела цепь на двери.

Я поерзала на стуле. Весь город знал, а не только пеллианский квартал. Мой бизнес рушился из-за этого слуха, не говоря уже о том, что я не смогу выполнить свои заказы вовремя.

– Не о той беде ты думаешь, – сказала Вения. – Твое ателье откроется заново, и никого не будет волновать, что случилось с тобой.

– Например, я верю, что все будет хорошо, – добавила Эмми. – Красные колпаки стали популярнее в народе, чем Лорд Монет. Пройдет немного времени, и швейный бизнес рванет вверх!

Я улыбнулась оптимизму Эмми, но, честно говоря, он был не к месту. Моими клиентками были купчихи из высшего класса, дворянки и леди, которые уважали Лорда Монет и хотели, чтобы так продолжалось всегда. Насколько мне было известно, я находилась теперь в черном списке. Лорд Монет не имел любимчиков в рабочих районах города, включая пеллианский квартал. Моя судьба была предрешена. Но я испугалась слов Эмми.

– Красные колпаки стали популярны?

– Возможно, не везде, – ответила Вения. – Я не знаю, что происходит в торговых районах или в галатианских кварталах, которые тебе известны лучше, чем мне.

Галатианские – значит, богатые районы.

– На наших улицах их приветствуют с радостью. Не то что городскую стражу. – Взглянув на меня, она издала тихий смешок. – Ты удивлена?

– По большей части пеллианский квартал всегда держался сам по себе. Но это никак не отражалось на политике остального города.

Эмми сморщала брови, а Вения посмотрела на свои натруженные руки, лежавшие на столе.

– Ты никогда не жила в нашем квартале. Остальной город не интересуется нами. Такова политика города – всей Галатии – не утруждать себя нами.

– А Красные колпаки относятся к вам иначе?

– Со своей стороны, я не доверяю им, – ответила Вения. – Они лишь частично интересуются нами. Но для такого движения нужны участники, а это подростки и мужчины, которых много в квартале. И они всем недовольны.

Я наблюдала, как загорелые пальцы Вении ощупывали край стола. Они провели по дереву, словно ища подтверждения смысла ее слов.

– Кандидаты в Красные колпаки легко определяются. Недовольные люди из самых низов, заклеванные властью и вечно ею незамечаемые, – добавила она.

Эмми пожала плечами.

– Во всяком случае, Красные колпаки честны, когда говорят о пользе перемен для рабочего народа. Что все рабочие прежде всего объединены трудом.

– Ты вычитала это в памфлете? – спросила я ее.

Такие слова мог написать Кристос. Он любил их говорить с самодельной трибуны на площади. Эмми кивнула.

– Не важно, честны они или нет в отношении остальных, – сказала Вения, наливая кипящую воду из котелка в мой щербатый чайник. – Причина огня не разрушает угли.

– Угли, которые стали определять теперь мой быт, – сказала я, пытаясь шутить, хотя и неудачно.

– На прошлой неделе то же самое случилось с торговцем чая и жестянщиком, которые живут на моей улице, – сказала Вения. – Три дня назад их магазинчики снова открылись. Они получили повестки явиться в офисы Лорда Монет и, вернувшись, заново начали свое дело. Ну, ты понимаешь.

Возможно, она хотела подбодрить меня, но ее слова породили новую тревогу.

– Два бизнесмена на твоей улице? А сколько по городу?

Вения пожала плечами.

– Я знаю около десяти.

– Во всем городе?

– В пеллианском квартале, – ответила она. – Я не знаю тех, кто живет в других местах.

– Существует много заведений дальше и ближе, – добавила Эмми. – Я замечала их по пути на работу. Больше, конечно, в пеллианском квартале, потом на Береговой и Широкой улицах. И меньше на Площади фонтанов.

Береговая и Широкая улицы – два скопления магазинов для низшего класса.

Конечно, все может быть, но похоже, что власть находила добычу в районах эмигрантов – население там недовольно и находится классом ниже. Невозможно было отрицать, что закрытие центров бизнеса наносило удар по людям с малыми средствами. Однако это не могло предотвратить нападки на городскую элиту. Да у и той, несмотря на презрение простолюдинов, возникали сложности с покупками – приходилось посылать своих слуг к новым зеленщикам и мясникам. Как я не подумала об этом? Наверное, была занята плачем о герцоге и шитьем бального платья для принцессы Аннетт. Я оказалась настолько поглощена миром иллюзий, что пропустила события. происходившие на моих улицах и аллеях. Дворяне определенно не знали, как усмирить революцию, и в своих попытках искоренить ее закапывались только глубже в песок.

– Похоже, кипяток уже остыл, – сказала Вения.

Она налила мне чашку чая, крепко заваренного на пеллианский манер.

Я понимала, что здесь можно было говорить только о своих размышлениях. Красные колпаки казались мне основной угрозой для моего ателье. Их революция уничтожала мою клиентуру и воздействовала на международную торговлю, вместе с которой я процветала. Власть просто не могла осуществлять такие действия, которые были способны повлиять на меня лично и навредить остальному городу. Я ничего не меняла бы в нынешнем порядке, но чувствовала несправедливость, мотивировавшую Красных колпаков. Мне не хотелось говорить об этом. Я сделала глоток чая и глубоко вздохнула.

– Ты права, Вения, – не веря себе, констатировала я. – Забудь о моем ателье. Лучше расскажи, какой была свадьба твоей сестры.