– Это замечательно. Вы взяли протокол о выполнении успешного полёта на аппарате?

– Да.

– Хорошо. Не забудьте о нём упомянуть. Комиссия сегодня не будет проверять практическую сторону вопроса, они поверят вам на слово, мистер Коулман.

– То есть мы не пойдём в ангар?

– Нет. Достаточно распечатанных протоколов полёта.

– Ага, понял.

Какое-то время мы обсуждаем ход защиты с Нордманом, пока в зал не начинают набиваться слушатели и члены комиссии. Когда все занимают места, я с удивлением обнаруживаю, что справа от пожилого председателя сидит миссис Альбертине, мать Кристини. Она лукаво поглядывает на меня. Сегодня она представляет интересы «Плазмиды». Объявляют время начала защиты, и я направляюсь к компьютеру.

К собственному удивлению, я уверенно продвигаюсь по презентации. Наконец, когда доходит время до вопросов, поднимается председатель комиссии.

– Считаете ли вы результаты своего исследования надёжными? – дряблая кожа на его шее, сплюснутой спереди, как у динозавра, колышется при каждом слове.

– Да, я считаю их надёжными, а различия в группах сравнения достоверными, что подтверждается математическим анализом, – выдаю я заготовленный ответ.

Затем следует ещё несколько вопросов, к которым я также заранее подготовился.

– Мистер Коулман, – вступает в процесс защиты Альбертине, – мы убедились в вашей компетентности относительно знания вопроса. Также мы убедились в том, что исследование проведено грамотно и качественно. Теперь я хочу убедиться в том, что ваши помыслы относительно разработанной вами технологии чисты и бескорыстны. Готовы ли вы преданно служить идеям Аридафии и Корпорации и развивать технологию лишь во благо граждан и ни для чего более?

– Ээ, – я стою в растерянности. Зачем она задаёт этот странный вопрос? Может, что-то про меня знает? В поисках поддержки я кидаю взгляд на профессора Нордмана, но я вижу лишь его профиль в самом конце стола. Он даже не повернулся в мою сторону, будто и не слышал вопроса. Вообще-то я разработал технологию чтения мыслей, и она действительно опасна. Осознание этого разрывает меня изнутри, и я хочу сказать: нет, это всё ужасно, надо уничтожить технологию, она не сможет принести людям счастья. Люди счастливее, когда не знают, о чём на самом деле думают другие.

– Мистер Коулман, мне повторить вопрос? – мягко, но настойчиво произносит Альбертине.

– Нет….

– Что «нет»? – вскинув брови, она смотрит на меня. В этот же момент в мою сторону разворачивается Нордман. Наши глаза встречаются. В аудитории повисает тишина.

– Не надо повторять вопрос, – мямлю я, не сводя глаз с Нордмана. – Да, я готов преданно служить идеям Аридафии и Корпорации, делая всё, что в моих силах, во благо людей.

– Вы слишком уклончиво ответили на вопрос, мистер Коулман.

– Да, я готов развивать технологию во благо Аридафии, «Плазмиды» и всех граждан, – произношу я, чувствуя, как пересохло в горле. Боковым зрением я вижу, как Альбертине одобрительно кивает. Нордман отворачивается и вновь смотрит куда-то прямо перед собой. Председатель объявляет об окончании защиты. Я оказался слабаком, я не смог сказать ничего внятного. Не смог отстоять настоящих интересов граждан. Я не войду в историю науки, я вообще не войду в историю. Заурядный продажный тип. Вот кто я.

Через полчаса, посовещавшись, комиссия объявляет, что моя защита прошла успешно и теперь я дипломированный бакалавр нейронаук. Нордмана нет на оглашении результатов. Возможно, он уже заранее знал, какое решение примут. Спустя минуту мне приходит в голову, что ему просто было жалко на меня смотреть. Чего он от меня ждал? Что я откажусь от защиты или попрошу никогда не использовать технологию? Я не стал искать своего научного руководителя и побрёл в сторону выхода.

В вестнике одного старинного университета, здание которого сейчас покоится под водой, я читал, что раньше студенты закатывали вечеринки по случаю сдачи экзаменов. Сейчас эта традиция утеряна. Лишь иногда студенты – те, что из богатых семей – кучкуются на официальных мероприятиях, где напиваются до сверчков в глазах.

Я не любитель выпивки. Один из наших соседей по лестничной площадке то и дело пьянствовал. Я видел, как однажды он, будучи трезвым, поздоровался с Дэйвом и пригласил его зайти на бокал виски. Я читал дома книжку, Никса была совсем маленькой, и поэтому спала. Мама была на работе. Через два часа Дэйв вернулся, едва переставляя ноги. Из коридора Дэйв окликнул меня по имени, но я даже не сразу понял, что он меня зовёт. Его голос звучал так, словно его записали на диктофон, а потом пропустили через какой-то замедлитель. Тогда он ворвался ко мне в комнату и начал душить меня. В это же время по счастливой случайности домой вернулась мама, которая едва успела оттащить его от меня. Я точно помню: когда, еле дыша, я доковылял в ванну, то увидел в зеркале, что моё лицо стало похожим на фиолетовую сливу, а оба глаза готовы были лопнуть от переполнявшей их крови.

Дэйв потом много раз извинялся за тот случай, и я его даже простил, но раз и навсегда пообещал себе никогда не пить. Сейчас я знаю, что люди по-разному реагируют на алкоголь. Кто-то добреет и размякает, а некоторые, напротив, становятся свирепыми и опасными. Наверное, я даже рад, что у меня особо нет друзей в колледже и мне не придётся пить с кем-нибудь из них.

Я спускаюсь на первый этаж. Приходит сообщение от Никсы: «Как ты, братик? Всё получилось? Мы с мамой волнуемся за тебя». Я улыбаюсь. Так приятно, когда кто-то волнуется за тебя. Я отвечаю, что всё получилось и диплом защищён. В ответ Никса отправляет несколько графических значков. Мой взгляд отрывается от экрана коммуникатора. По бокам парадной лестницы высятся светлые колонны. Между ними портреты выдающихся мыслителей, учёных, изобретателей. Раньше я даже не замечал, как их много. Ловлю себя на мысли, что к своему стыду, едва ли я узнаю среди них Евклида или Спинозу, хотя и слышал про них немало. Сегодня настала пора попрощаться с этим миром науки, теперь меня ждёт совсем другая – интеллектуальная работа, не менее интересная.

Мимо проходит группа первокурсников, в чём-то я им даже завидую. Они совсем дети, на них нет ещё груза ответственности… «Чёрт, неужели теперь я совсем взрослый? И теперь с меня будут спрашивать, как со взрослого?» Эта мысль заставляет меня поёжиться. Диплом мне выдадут только через две недели, а завтра начнётся обещанный отпуск в Корпорации. Я планирую навестить маму и Никсу.

Выйдя из дверей и спускаясь по широкой лестнице, я гордо смотрю вперёд. Быть может, со стороны я похож на одного из пижонов из центра Мингалоса. Сегодня можно. Теперь я дипломированный бакалавр нейронаук. Лёгкий ветерок закручивает потоки воздуха, холодит нос и уши. Я дышу полной грудью. Даже мысли о ключе и вопросе, который задала