– Привет, Трэй! – набрасывается на меня Никса, сияя от переполняющего её счастья.
– Привет, Никса!
Я сморю на неё, а потом прижимаю к груди. Она легонько хлопает меня кулачком по спине. Это наш тайный знак, что всё в доме в порядке и с мамой всё тоже нормально. Её голубые глазки сверкают как два драгоценных камушка, волосы развевают по ветру ароматы утреннего бальзама. Лишь бледность щёк и красные пятна на шее сигналят о скрытой беде со здоровьем. Аллергии не отпускают Никсу ни на один день. Раньше она ходила вялая из-за таблеток, но когда я уезжал на учёбу, пообещала мне повеселеть и радоваться каждому дню. Сейчас я вижу, что слово своё моя сестра сдержала.
У мамы усталый вид, но она улыбается, хоть и через силу. Иногда я не понимаю, рада ли она меня видеть всерьёз или просто старается делать вид, потому что так надо. Мне хочется верить в её искренность.
Мама обнимает мои плечи, затем аккуратно отстраняет от меня Никсу. Та, в свою очередь, упорно сопротивляется и не хочет отпускать лямку моего рюкзака, повисшего на руке.
– Рада тебя видеть, сынок, – произносит мама.
– И я, мам. Пошли уже скорее домой. Мне не терпится скинуть рюкзак и немного размять кости после часовой поездки.
– Хорошо. Тебе не тяжело?
– Что ты, мам. Я справлюсь. Ноги только немного устали сидеть.
– Он у нас сильный. Самый сильный! – весело выкрикивает Никса, подбегает и дёргает меня за лямку, так, что я чуть не заваливаюсь на спину. Сестра отскакивает от меня теннисным шариком, я мчусь за ней. Всё как в детстве, когда мы убегали друг от друга, играя в догонялки.
– Осторожно, там крутой спуск с платформы! – кричит мама нам вслед.
Мы едва в состоянии адекватно среагировать на предупреждение. Игра охватила нас обоих. Я рад, что Никса хоть так отвлекается от своей болезни.
Мама открывает нам с Никсой дверь. Я прохожу первым. Они мешкают с ключом, нередко застревающим в замочной скважине. Дешёвые замки быстро ржавеют.
В квартире всё по-старому. Работают две еле живые сушилки для нормализации воздуха. Боком прохожу через захламлённый коридор, в конце которого крохотная кухонька. Даже в моей квартире кухня в полтора раза больше. Заглядываю в свою комнату. Здесь ничего не тронуто. Никса здесь убирается раз в неделю. Счищает новые грибки над карнизом. Иногда по окнам течёт конденсат, сегодня его на счастье нет. Никса влетает в комнату.
– Смотри, как я поддерживаю порядок в твоей комнате! Я не такая ленивая, как говорит мама, – заигрывающе улыбаясь, тараторит она, выворачивая шею и глядя на меня сбоку. Её глаза всё ещё горят после пробежки.
– Не слушай её. Ты очень даже работящая. Спасибо тебе! Приятно видеть комнату чистой.
– Я теперь дотягиваюсь на табуретке до самого потолка. Там бывает паутина и чёрная гадость. Раньше приходилось ставить одну табуретку на другую, а сейчас вот и одной достаточно.
Смотрю на неё и понимаю, что она заметно подросла. Хотя выглядит ещё хилой и невыносимо бледной. Её благоразумность компенсирует болезненность.
– Скоро будешь и без табуретки доставать, – говорю я сестре, прижимая её голову к себе и легонько трепля влажные волосы, всё так же источающие запах бальзама.
– Дети, скоро можно будет идти есть! – кричит, вернее, пытается кричать мама с кухни.
– Хорошо, мам! – быстро и звонко отзывается Никса.
– Да, скоро будем, – громко произношу я.
– Трэй, – сестра внезапно поднимает свою голову и пристально смотрит на меня, оттопыривая свою малюсенькую алую губёнку.
Я знаю этот взгляд. Никса не может просить, она уже взрослая. Она просто смотрит и ждёт, пока я сам ей сообщу, что привёз полный рюкзак самых разных сладостей из центра. На удивление, на них у неё обычно нет аллергии. Сладости в центральном юнимаркете «Мингалос молл центр» (Mingalos Mall Centre) действительно что надо, закачаешься. Разноцветные леденцы, которые вращаются у тебя на языке и шипят, разбрасывая кисло-сладкие пузырьки, конфеты-свистульки, белый пористый шоколад, превращающийся в молочный коктейль во рту, нежные сливочные вафли… Но больше всего Никса любит фигурные конфеты на палочке в виде разных зверушек. От одного их вида в её маленьком желудке взрывается фейерверк предвкушения. Можно буквально слышать, как на всю комнату урчит её живот.
– Никса, – начинаю я, – я не привёз тебе сегодня ничего.
Вижу в её глазах печаль и тускнеющий огонёк надежды. Она явно ожидала, что у меня будет целый ворох сладостей.
– Ну ничего, я и без них обойдусь. Главное, что ты приехал, – спокойно, стараясь не выказывать расстройства, отвечает она, обнимая меня ещё крепче.
В этот момент я осознаю, что она становится совсем взрослой.
– Но у меня есть деньги, на которые мы можем купить! – восклицаю я и опускаю взгляд вниз.
– А где?!
– А в лавке Фанварда! Они недавно открыли представительство от центрального юнимаркета!
– Урра! Будут леденцы! – Никса начинает прыгать вокруг себя. Я смотрю и не могу нарадоваться. Как я счастлив видеть её такой подвижной и живой, а не вялой и беспомощной.
– Скорее пойдём! – говорю ей я.
– Ребята, давайте за стол! Еда стынет! – громко, собравшись с силами, произносит мама.
Я собираюсь выскочить из комнаты, планируя, как после еды мы пойдём с сестрой за леденцами на местный рынок. Тут Никса опускает голову, берёт меня за руку и тянет назад.
– Что такое? – спрашиваю я с недоумением.
– Знаешь, я тут кое-что вспомнила и подумала, что не надо мне конфет. У мамы совсем разошлось полотенце, да и недавно она жаловалась, что совсем после работы в школьной столовой теряет силы. Сейчас весна. Давай ей купим витамины лучше… и полотенце, если у тебя хватит…
Теперь я понимаю, что Никса не только повзрослела, но и стала рассудительной. Витамины стоят катастрофических денег. Всего одна фабрика их производит. Люди даже стоят в очереди на витамины и лекарства по квотам. Купить можно в двух аптеках на окраине, но цены заоблачные. Одна пачка может стоить две моих стипендии, на которые можно даже в центре жить почти месяц.
Я прикидываю в уме, сколько у меня денег. Я скопил чуть больше двух стипендий. Не богач, но и не совсем бедняк. Как раз впритык на витамины и на полотенце хватит. Может, немного на леденцы останется.
– Хорошо, – говорю я, улыбаясь Никсе, и мы идём есть.
За столом похлёбка с куцыми кусками то ли говядины, то ли баранины. После генных модификаций их почти не отличить ни по виду, ни по вкусу. Мама во всём ограничивает Никсу, боится приступов. В этот раз, в
