Его тень на стене тянулась все ближе к Мие.

– Ты и твой брат – мое наследие в этом мире. Когда меня не станет, все это перейдет тебе. Наше имя будет вечным. Бессмертным. Так что да. Я прошу тебя присоединиться ко мне.

Слова Скаевы звенели в уголках ее разума, отяжеленные правдой. Ее тень повисла, словно перекошенный портрет, на стене. И хоть Мия оставалась неподвижной, медленно,

очень медленно,

она подняла руку в сторону тени Скаевы.

Всю свою жизнь Мия считала своих родителей безупречными. Богоподобными. Ее мать – проницательная, мудрая и прекрасная, как лучшая рапира из лиизианской стали. Ее отец – храбрый, благородный и яркий, как солнца. Даже когда в клетке под Вороньим Гнездом она узнала о них кое-что еще от Сидония, их свет все равно не поблек в ее сознании. Слишком больно было признавать, что они могли быть неидеальными. Эгоистичными. Ведомыми алчностью, похотью или гордостью, готовыми рискнуть всем ради достижения своих целей. Поэтому для нее они оставались незапятнанными. Запертыми навеки в коробке ее памяти.

В глазах ребенка отец – все равно что бог.

А мать – сама земля под его ногами.

Но сейчас Мия вспомнила ту перемену на Форуме – перемену, когда Дария Корвере повесили. Десятилетняя девочка стояла с матерью в толпе и смотрела на тот жуткий эшафот, на ряд петель, раскачивавшихся на глубоко зимнем ветру. Она чувствовала капли дождя на своем лице, руки матери на своей груди и шее, не позволявшие ей отвернуться, заставлявшие смотреть, как надевают петлю на шею Царетворца. И слова, которые прошептала Алинне Корвере, звенели в ее ушах так же четко, как в ту перемену, когда она впервые услышала их.

Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай.

Алинне наверняка знала, что делала. Знала, что сеяла в душе дочери семена ненависти. Знала, что из них вырастет возмездие. Знала, что прольется кровь. Все из-за смерти мужчины, который – хоть, возможно, он действительно любил ее – вовсе не был отцом Мии. И если уж она злится – о, Богиня, как же она злилась – из-за слов Скаевы, что это он ее выковал, как она могла не злиться на женщину, которая стояла позади нее на том парапете? Заставляла смотреть? Говорила слова, которые сформировали ее, управляли ею, уничтожили ее?

Могла ли она по-прежнему любить эту женщину?

И если нет, могла ли она ненавидеть мужчину, убившего ее?

Почему она ненавидела Юлия Скаеву? Если вся ее жизнь основывалась на лжи? Так ли он отличался от Алинне и Дария Корвере, если не считать того, что он вышел победителем? Скаева – убийца, хладнокровный и беспощадный, это неоспоримо. Мужчина, который омылся кровью десятков, возможно, сотен людей, чтобы добиться своего.

Но так ли сильно он отличался от других, тех, кто тоже играл в эту игру?

«Даже от меня?»

Эклипс вздыбила загривок, когда змей Скаевы подполз ближе. Рык теневой волчицы вернул Мию из внутренней тьмы обратно в ослепительный свет кабинета, отражающийся от черной пешки на ладони Скаевы.

– …Не приближайся… – предупредила Эклипс.

– …Тебе нечего бояться, щенок… – прошипел змей.

– …НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!..

Эклипс замахнулась лапой на теневого змея, и Мия с округлившимися глазами наблюдала, как на пол брызнул черный туман, быстро испаряясь. Змей отпрянул и зашипел от ярости.

– …Ты пожалеешь об этом, собачка…

– …Я тебя не боюсь, червяк…

Змей распахнул черную пасть, не прекращая шипеть.

– Уиспер[8], – окликнул Скаева. – Хватит.

Змей вновь зашипел, но послушался.

– Мия не желает нам зла, – сказал император, глядя на дочь. – Она достаточно умна, чтобы знать свое место. И достаточно практична, чтобы понимать: если с нами что-нибудь случится, ее дорогой старик Меркурио будет подвергнут самым жестоким пыткам, прежде чем его отправят на встречу с любимой темной Богиней.

Услышав угрозу в адрес Меркурио, Мия почувствовала, как похолодело в животе, но она попыталась сохранить каменное выражение лица. Змей повернулся к ее спутнику, раскачиваясь под музыку, которую слышал только он.

– …Ей страшно, Юлий…

Скаева одарил Мию улыбкой, но глаза его не улыбались.

– Значит, самый знаменитый убийца в Итрее все же способен на любовь. Как трогательно.

Мия ощетинилась. Почувствовала легкую дрожь в воздухе и посмотрела на тени на стене. Если раньше тень Скаевы тянулась к ней для объятий, то сейчас она готовилась нанести удар, выгнув спину и обратив пальцы в когти. Протягивая их к шее ее тени.

– Где твой брат, Мия?

– В безопасном месте.

Скаева медленно встал и потянулся к Троице, спрятанной у горла.

– Ты приведешь его ко мне.

– Я не подчиняюсь твоим приказам.

– Ты приведешь его ко мне, или твой наставник умрет.

Голос Мии смягчился от осознания опасности.

– Если тронешь Меркурио, клянусь Матерью, ты больше никогда не увидишь сына.

И тогда в его глазах вскипел гнев. Гнев, порожденный страхом. Несмотря на самоконтроль, на пресловутую силу воли, Скаева не смог этого скрыть. Мия чувствовала его так же ясно, как солнца в небе.

Шестеренки в ее голове закрутились. Простукивали трещины в его фасаде, оценивали мимолетные взгляды, которые он бросал на нее из-под маски хладнокровия. Он говорил о том, чтобы построить династию, которая продержится тысячу лет. Увы, это сложно сделать без единственного сына. И все же – теперь Скаева император. Он мог бы избавиться от своей бесплодной жены и заполучить любую женщину, какую захочет. Черная Мать, да он мог бы взять себе дюжину жен. Наплодить сотню сыновей.

«Так почему он боится?»

Мия откинула волосы на плечи и вновь покосилась на силуэты на стене. Тень Скаевы пришла в движение – внезапное и неистовое. Ее тень отвечала тем же, удлиняясь и искажаясь, за ее спиной вырастали темные очертания.

– Как-то ты чересчур волнуешься о Йоннене, отец, – сказала Мия. – И, прости, но я не верю, что дело в сентиментальности. Вероятно, это не твоя дражайшая жена Ливиана не может иметь детей?

Мрачный взгляд девушки опустился чуть ниже его пояса.

– Что, возраст уже не тот?

Скаева шагнул к ней, его рука скользнула под складки тоги. Через секунду их тени ударили друг по другу, сплелись, извиваясь и закручиваясь, как завитки дыма. Вдвое темнее, чем должны быть. Змея Скаевы отпрянула, готовясь к удару, Эклипс обнажила черные клыки и зарычала. Мия почувствовала, что ее одежда и волосы двигаются, будто сзади поддувает ветер. Будто весь мир двигается под ее ногами.

– Ты даже не представляешь, какую игру ты затеяла, – сказал Скаева. – Не становись моим врагом, Мия. Особенно когда я предлагаю мир. Все, кто был против меня, ныне гниют в земле. Все. Приведи брата и займи свое место рядом со мной.

– Ты и вправду боишься, – поняла она.

– У страха есть свои преимущества. Именно страх не дает тьме поглотить тебя. Именно страх не дает тебе ввязаться в игру, в которой нет даже надежды на победу.

Он подкинул ей пешку, и Мия поймала ее на лету.

– Если