Глава 50. Серебро

На берегу Трехозерья стоял дом.

Один под бескрайним небом. Долину вокруг него окутывала полная тишина. Он был построен из крепкого дуба, с высокими двускатными крышами, широкими верандами и панорамными окнами, выходящими на воду.

У края озера сидела девушка и смотрела на закат.

Было непривычно видеть в небе только одно солнце. И еще непривычнее наблюдать за его постоянным движением, за тем, как оно опускается на отдых. Аа и Ная снова вместе царствовали на небесах. Тьма и свет навеки изменились. Рассвет – ворота к пробуждению, и закат – дверь ко сну. Весь мир пытался привыкнуть к равновесию. Гадая, что за бледный шар поднимается и опускается с ночного неба.

Но Эшлин знала, что скоро они вспомнят.

Теперь, когда солнце зашло, он восходил на свой темный трон в окружении звезд, сверкающих, как бриллианты и сталь. Стоило признать, выглядел он прекрасно. Отбрасывая мерцающее сияние на озеро и покрывая все серебром. Но почему-то Эшлин было грустно смотреть, как он сияет там совсем один.

Он был так же одинок, как она.

Эшлин не знала, как умереть. Не знала, возможно ли это. Она последовала указаниям Трика и прошла по пути, который он проложил, на ее лбу по-прежнему горел его прощальный поцелуй. Ее пальцы навеки почернели после того, как она процарапала тьму, кожа навеки побледнела от того беспросветного пути, ее дыхание было навеки украдено бесконечной тьмой. Она ни о чем не жалела – Эшлин поклялась убить сами небеса, чтобы в конце концов встать рядом с Мией. И, глядя на Луну наверху и быстро наступающую ночь, она полагала, что в каком-то смысле так и случилось. Но Эшлин никогда не задумывалась, что с ней будет, когда все закончится. Или как прожить вечность без нее.

– Мия.

Имя в ее устах прозвучало как мольба. Как поцелуй в алебастровую кожу. Как вопрос без ответа. Что с ней стало? Где она сейчас? Сидит у Очага с любимыми, пока Эшлин застряла тут – нестареющая, бессмертная, нелюбимая? Бродит с божествами по иному, неземному берегу? Или просто уничтожена, поглощена вместе со всеми осколками, чтобы Ночь могла вернуть корону, а Луна – свой трон?

Бессмертие в одиночестве не казалось справедливой платой за это.

И все же она бы повторила все снова. Ведь, если сильно постараться, Эш по-прежнему могла ощутить ее вкус. Соли и меда. Железа и крови. Она провела кончиком языка по губам. Вдохнула и выдохнула. Глядя на гладкую серебристую поверхность под немигающим взглядом Луны и благодаря бога, богиню или поворот судьбы, который привел эту девушку в ее жизнь.

Пусть и ненадолго.

Мию.

И тут на серебристой поверхности Эш увидела силуэт.

Идущий по воде столь гладкой, как полированный камень, как стекло, как лед под ее босыми ногами. Она была бледной, прекрасной и облаченной в платье из теней. Ее шрамы зажили, клеймо исчезло, отметины, оставленные всеми прожитыми испытаниями, испарились, как дым. Длинные черные волосы струились по обнаженным плечам, подведенные сурьмой глаза были глубокими, как дыра, которую она заполнила в груди Эшлин.

– Мия? – спросила она, не смея надеяться.

Глаза Эш округлились, и она неуверенно шагнула в воду. По мерцающему серебру пошли волны, и девушка испугалась, что Мия исчезнет, как иллюзия, несбыточная мечта, отчаянный мираж, порожденный невозможной надеждой. Но она шла по стеклу и была уже достаточно близко, чтобы увидеть черноту ее глаз и изгиб губ. А потом Мия кинулась к ней в объятия, и ее бледная плоть оказалась такой же реальной, как у Эшлин. Их тела соприкоснулись, переплелись. Эшлин думала, что ее черные глаза опустели, но в такой близости, в этой опасной, чудесной близости, она увидела, что они полнятся крошечными огоньками света, будто звездами, усеивавшими занавес ночи.

Как и у нее.

«Как красиво».

Они слились в поцелуе. Сладком, как гвоздичные сигариллы. Глубоком, как полночь. В поцелуе, который рассказывал о пролитой крови и выигранных битвах, о возрожденных лунах и ослепленных солнцах, о тьме внутри и свете снаружи, и о тенях прошлого, сгоревших в сиянии нового рассвета. Они целовались как в первый раз, будто ничто – ни боги с богинями, ни пламя с бурями и океанами – больше не встанет между ними.

Их губы приоткрылись, лбы прижались, носы, щекоча, задевали друг друга. Обе смотрели в бессмертные глаза и понимали значение Вечности.

– Как? – прошептала Эшлин.

Тень Мии зашевелилась, и на темном берегу рядом с ними возник силуэт. Смотрящий на серебряный шар над их головами своими не-глазами. В обличье кота, хотя на самом деле он им не был.

– …Оставалось последнее подношение… – прошептал он. – …И его преподнесли…

Эшлин всхлипнула. Мия улыбнулась. Они снова поцеловались, чувствуя черные слезы на губах.

– Я люблю тебя, Мия.

– И я тебя.

Вокруг них царила тишина – идеальная, полная и глубокая. Они сели бок о бок на мягком изгибе берега и наблюдали, как Анаис поднимается выше в небе. Рука об руку, кожа к коже, алебастр, оникс и золото. Две девушки под одной луной, одним солнцем, одной ночью, с одним сердцем. Все в идеальном равновесии.

– …Прекрасно… – вздохнул не-кот.

Вокруг росло столько мальв и солнечных колокольчиков, что ими пахла вся долина.

Озеро было таким гладким, что напоминало отражение неба.

– Мы будем вместе вечно, – прошептала Мия.

– Всего лишь? – пробормотала Эшлин.

Мия улыбнулась в серебряном сиянии.

– На веки вечные.

Dicta ultima

Дело сделано.

Война выиграна.

И наконец, дорогие друзья, ее песня спета.

Полагаю, теперь вы можете сказать, что знаете ее, – по крайней мере так же хорошо, как я. Отвратительную сторону, эгоистичную и все между ними. Девушку, которые некоторые звали Бледная Дочь. Или Царетворец. Королева Мерзавцев. Леди Клинков. Лично я предпочитал звать ее «вороненком». Девушку, которая никогда не преклонялась, никогда не сдавалась, никогда, никогда не позволяла страху стать ее судьбой.

Девушку, которую я любил так же, как вы.

Только взгляните на разруху, оставленную ею позади. Как свет мерцает на воде, испившей Город мостов и костей, как прах республики танцует во тьме над вашей головой. Молча посмотрите на разоренное небо, почувствуйте вкус железа на языке и прислушайтесь, как одинокие ветры нашептывают ее имя, словно тоже знакомы с ней. Я исполнил все свои обещания, дорогие друзья. Исполнил с лихвой. И если ее смерть обернулась не такой, как вы боялись, надеюсь, вы не прозовете меня лжецом. Она действительно умерла, как я и говорил.

Но даже Луна любил нашу девушку слишком сильно, чтобы позволить ей умереть навсегда.

Чернила подсыхают на странице. История заканчивается на ваших глазах. И если вам грустно из-за нашего окончательного расставания, знайте,