20
Мысль о том, что я дурак, настигла меня прежде, чем я успел пересечь границы своего района. Нет, мама меня таким не рожала, я сам таким сделался! Размяк, надо думать, от гражданской жизни! А еще от недостатка сна в последнее время. Иначе чем бы можно было объяснить, что я, удачно отправивший в овраг одну партию спецназовцев, совершенно не подумал о том, что и другие здесь, в окрестностях, есть? В итоге я на них и наткнулся, удачно перед тем улизнув от погони на границах родного села. Больше ничего не опасаясь и на всех парах припустив в Веселовку, я опомнился лишь тогда, когда эти бравые ребята предложили мне из засады притормозить и представиться. После чего несколько мгновений мы молча пялились друг на друга, оценивая ситуацию со всех сторон. А потом я резко развернулся и рванул прочь, успев-таки словить пущенную мне вдогонку пулю – не могли же амулеты Яги отводить их от меня до бесконечности! Хотя не могу сказать, что мне и в этот раз не повезло: пуля снова прошла по мне вскользь, и рана опять оказалась поверхностной. Но вот кровь мне на бегу никак не удавалось остановить! А по ее каплям, пусть и нечастым, мои преследователи неслись за мной, как по прорисованной мелом дорожке. Так что, отчаявшись стряхнуть их со следа, я в конце концов решился на крайние меры. Когда на моем пути возникло черное, качественно расцвеченное омутами болото, я не стал его огибать. Нет, я вместо этого, почти не притормаживая, нырнул в самый что ни на есть глубокий омут. Надеясь на то, что Расифайя, местная кикимора, не откажет мне в гостеприимстве, которым я, разумеется, не стану злоупотреблять.
Нырять в болотный омут – это та забава, на которую может отважиться лишь безумец. Или же тот, кто знаком с расположением воздушных тоннелей в болотных топях – кикиморы-то, вопреки расхожему мнению, не в самой трясине живут! Нет, у них под поверхностью и коридоры проложены, и целые комнаты есть. Только поди, угадай, где именно! Но мне не нужно было гадать, потому что я и раньше не раз бывал в Расифайиных апартаментах. Да, каюсь, именно с той целью, с которой одинокий и здоровый молодец вроде меня может наведаться к особи женского пола! Но я, смирившись с мыслью, что с Лагутой нам не бывать, пустился после этого во все тяжкие. Поэтому никогда не отказывался от возможности совершить еще один плотский грех, а хозяйка этого болота никогда не бывала против – почти все кикиморы те еще нимфоманки. А еще Расифайя была и мила в общении, и весьма симпатична.
– Вот те раз! Свалился! – насмешливо приветствовала она меня, полулежа в своей гостиной на изящном диванчике с томиком любовной поэзии. Я появился на пороге гостиной, размазывая по лицу черную болотную грязь, – все-таки не через парадный вход проходил! Замер в дверях и послал хозяйке воздушный поцелуй, не отважившись коснуться своими перепачканными губами ее изящных пальчиков. А потом спросил у нее без околичностей:
– Приютишь у себя ненадолго беглого преступника, преследуемого законом? Если нет, то я пошел, не стану тебя озадачивать.
– Иди! – согласилась она. И тут же уточнила: – К умывальнику. И верни мне там моего красивого мальчика, вместо этого чучела перепачканного… Сто лет про Расифайечку не вспоминал! – упрекнула она меня чуть позже, вручая мне полотенце. Сделала попытку обвить меня руками за торс, прижавшись потеснее, но я мягко пресек эту попытку, с нежностью похлопав ее по ручке, пытающейся скользить по моему телу. Напомнил:
– Я к тебе ненадолго. По моим следам спецназ аж из самой столицы пущен, так что… Как бы они и сюда нырнуть не отважились.
– Не нырнут, – фыркнула Расифайя. – Тоннели искать замучаются. Сейчас я небольшие водоворотики им наверху организую, чтобы у них даже искушения не возникло в мое болото соваться.
– Не надо! – попытался я ее остановить. – Это будет уже откровенное выступление против официальных сил. Так что мне бы только рану перевязать, а потом я ускользну, как будто ты и вовсе не при делах.
– Да пусть докажут, что просто все так не совпало, что я именно в этот момент уборку не затеяла, выкидывая мусор наверх.
– Расифайечка, остановись. Ты просто не понимаешь, насколько там у нас все серьезно закрутилось. Меня ведь даже в убийстве пытаются обвинить!
– Да знаю я все! – кикимора замутила-таки водовороты, принудив забулькать болотную жижу где-то возле поверхности, после чего сноровисто взялась меня перевязывать. Рана все еще кровоточила, из-за чего я уже полотенце кровью запачкал. Но Расифайя приложила к ней серебристый мох, сразу остановивший кровотечение. И, приматывая его бинтом, сообщила мне: – У нас тут свои информационные каналы есть, так что весь лесной народ уже в курсе ваших поселковых драм. Только наши скорее против официальных властей отважатся попереть, чем против Яги. А Яга свою позицию в отношении тебя четко обозначила! Кто тебе хоть какой-то вред причинит, тот ее личный враг! И Жажилин тоже, хоть это и не озвучивалось, но ведь и так любому понятно. Ну, а я еще и из личной симпатии тебе с удовольствием помогу. И по старой памяти, – закрепив готовую повязку, Расифайя снова попыталась ко мне прильнуть, но сама вдруг погасила на полпути свой порыв, после чего взглянула мне в лицо своими искристыми изумрудными глазками и спросила:
– Я слышала, ты жениться собрался?
– Кто?! Я?!
– Ну не я же! Женщины, знаешь ли, не женятся, а замуж выходят.
– А мужчины обычно бывают в курсе, если собираются семью создавать. Так что… откуда хоть ты это взяла? Яга тебе, что ли, такой ерунды нашептала?
– Как я тебе уже говорила, у лесного народа свои каналы, – ушла от ответа кикимора.
– Каналы… – проворчал я, пока Расифайя вела меня к столу, который успела накрыть, когда я мылся. Единственный «канал», который мне сейчас представлялся, имел привычку озвучивать такие вот новости,
