Сказать по правде, было у меня такое желание: углубиться подальше в лес, выбрать моховую лежку помягче да продолжить там прерванный волчицами сон. Но я это желание отмел до поры, потому что грыз меня некий червячок сомнений: а ну как волчары все-таки не к девочкам завернули? А в самом деле ухитрились вляпаться в крупные неприятности, что в их состоянии было сделать совсем не сложно? И сейчас не пробуждаются в мягких кроватях в заведении под вывеской типа «У Цыпочек», а остро нуждаются в моей помощи? Которой я, не зная, что с ними случилось, им не могу оказать. Нет, конечно, можно было бы с ними поквитаться за то, что все-таки бросили меня, одного, посреди дороги с веслом, но это в том случае, если я буду точно знать, почему они до сих пор не вернулись домой. И буду уверен, что не произошло чего-то действительно серьезного – все ж таки я им друг.
Как я мог узнать о том, что именно с волками случилось, не затевая вояж по населенным пунктам с одновременным опросом населения? У меня был такой верный способ: добрести до дома Яги. Потомственная колдунья, гадалка и ясновидящая, она давно числилась в моих ведомостях как научно-оперативный работник. И выдавала мне порой такие подробности чужой жизни, что пришлось с нее даже подписку о неразглашении взять. И ведь ни разу не ошиблась! Только начиная работать, я, случалось, не раз подвергал сомнению бабкины выводы, порой, казалось бы, вообще невозможные. И антинаучные, факт! Но впоследствии жизненный опыт показал мне, что ни один бабкин вывод, как бы парадоксально он ни звучал и каким бы абсурдным способом ни был добыт, подвергать сомнению не стоило. Все было точно, как в банке! В смысле, в официальном таком заведении, а не в бабкиной трехлитровке, где она порой то какие-то зелья замешивала, то настойки делала. Такие же сомнительные, как ее способы добывать информацию, но на пробу столь же качественные. Особенно если не всматриваться сквозь стекло, что там, внутри, плавает. В общем, работником бабка была прекрасным, и был у нее всего один существенный недостаток: уж больно добираться до нее было сложно. Но не сама бабка была тому виной. Нет, это у нее избушка бродячая да норовистая. Хоть за ногу привязывай! И ходит-то тихо, так что порой, находясь внутри, и не заметишь, что она уже куда-то чешет – на цыпочках, что ли? Войдешь к бабке в гости где-нибудь на речном берегу, где она удочки позакидывала, кота своего водными деликатесами побаловать, а выйдешь на какой-нибудь глухой лесной полянке, где из водоемов поблизости только болото. Удочки и все речные дары, естественно, передавали хозяйке прощальный привет. Уж сколько раз бабка свою избу за такие вояжи дрыном охаживала по задним венцам! Да все без толку. Та у нее упрямая и патологически склонная все время где-то бродить. Так что для поисков норовистой твари на курьих ножках бабка мне давно уже специальный компас дала. Сразу показывающий, куда мне идти. И сейчас он неутешительно информировал меня о том, что до бабки мне пилить и пилить. Хорошо, хоть протрезвел я уже настолько, что весло с собой снова не додумался прихватить. С ним, конечно, было бы веселее, но зато без него быстрее и легче.
3
Долго ли, коротко, но в конце концов набрел я на протоптанную стежку, по которой изба бабку в очередное путешествие унесла. По проторенному пути идти стало уже легче, чем продираться через бурелом. Так что я шел довольно бодрым шагом, периодически поглядывая на компас: не унесло ли дурную избушку еще куда-нибудь, не устарел ли уже мой маршрут? Вот бы эта шагающая лачуга навстречу мне выбрела! Но на этот раз изба оставалась неподвижной. И я понял, почему, сразу же, как только вышел на небольшую полянку, где она решила остановиться на этот раз. Обычно дурная на весь чердак, на этот раз избушка и вовсе оказалась с покосившейся крышей. То есть, наклонилась так, что крыша глядела куда-то в сторону, а сама шлепнулась нижними венцами прямо на землю и вытянула обе свои шкодливые ножки.
– Так, – приближаясь, оценил я ситуацию. И строго потребовал: – А ну-ка, дыхни!
Вместо легкого дуновения из окошка вредная изба с готовностью дала мощный выхлоп из печной трубы, наклоненной как раз в мою сторону, так что я оказался не только окутан винными парами, но еще и сажей запорошен с головы и до самых ног. Вот ведь скотина деревянная! Я сделал попытку отряхнуться, да куда там! Сажа – она въедливая, теперь только мыться да одежду стирать. Хорошо, что на мне хоть был сейчас не официальный мундир с его капризной тканью. Уважая этот предмет одежды, я берегу, так сказать, его честь, в то время как моя собственная репутация давно уж всему поселку известна совсем не с лучшей стороны. Именно по этой причине мы с мундиром стараемся появляться на людях вдвоем пореже.
Дождавшись, пока вокруг меня осядет черное облако, я поднялся на непривычно низкое крылечко сидящей избы и в сердцах пнул несносное жилище по нижнему венцу. Изба в ответ лишь слабо дернула одной вытянутой ножкой, что явно говорило о ее плохом самочувствии – в другое время она попыталась бы огреть меня висящей над дверью табличкой, где значилось: «Дама Яга. Работающая пенсионерка. Снятие сглаза, порчи. Гадание. Часы приема…» Часы приема, ага! Ты бы на этой табличке еще написала, где тебя в эти часы ловить вместе с твоей блудливой жилплощадью!
Догадываясь, что сами жильцы, «дама» со своим котом, тоже сейчас пребывают не в лучшем состоянии, я самостоятельно открыл скрипучую дверь. Медленно, потому что в этот момент думал о том, как неудачно все складывается: сам вчера перебрал, как нечасто бывает, да еще и пришел к нетрезвым помощникам. Хорошая из нас сейчас компания выйдет! Что мы только наработаем!
И действительно, первое, что я увидел, шагнув за дверь, это лежащего на лавке кота. Вон он, даже головы не может поднять! Что же за день вчера такой был, а? Я обвел глазами избу в поисках бабки. Но та сама вдруг нашлась, заорала нечеловеческим голосом, подскочила, а
