– Да.
Огонь продолжает потрескивать в камине. Я подтягиваю к себе ноги и скрещиваю их.
– Если вы откажетесь от своего права на престол, – продолжает Айзек, – то вам придется бежать из дворца, – его взгляд становится суровым. – Карис Люран не позволит кому-то с вашими способностями свободно перемещаться. Рэн тоже этого не допустит. Вы и ваши люди не знаете местного языка, а в Эмберфолле вас могут узнать. Податься в бега и скрываться будет непросто.
– Итак, мне нужно выбирать между тем, чтобы уничтожить Рэна, или же позволить уничтожить себя. У меня нет выбора.
Айзек молчит некоторое время.
– Почему вы поклялись верно служить принцу Рэну?
– Я поклялся защищать Корону, – говорю я и запинаюсь. – Я поклялся защищать королевскую семью и народ Эмберфолла. – Я снова запинаюсь, потому что слышу правду в своих словах. – Мне хотелось быть частью чего-то большего, чем я сам.
– И у вас получилось.
Я провожу рукой по подбородку. Да, получилось.
Я поклялся защищать Корону, и это означало, что я должен был защищать того, кто носил ее по праву. Я поклялся защищать короля Бродерика, а после его смерти я поклялся защищать Рэна. Я защищал его не как человека, а как того, что он собой представлял.
Неужели все это время я сражался против себя самого?
– Давайте не будем забывать, – добавляет Айзек, – что у вас есть то, чего нет у Рэна.
Я закатываю глаза.
– Магия.
– Вы насмехаетесь! – Айзек расправляет крылья, и его глаза гневно сверкают. – Если вы перестанете противиться своей сущности, то вы поймете, что ваши способности могущественны. Если вы последний оставшийся в живых колдун, то вы можете оказаться сильнее всех тех, кого мне доводилось видеть. Я думаю, что то, что вы сделали с Рэном и его людьми, было лишь малой толикой того, чего вы можете добиться. Как вы думаете, почему Карис Люран так отчаянно хочет доказать, что ваши таланты ничего не стоят?
Он прав. Я не уверен, что мне это нравится, но он прав.
– В общем, как ты и сказал, я обговорю условия альянса с Карис Люран, – говорю я с тяжелым сердцем. – Я заявлю о своем праве на трон.
– Кстати говоря, я говорил не только о магии.
– Неужели? Что же у меня есть такое, чего нет у Рэна?
Он улыбается своей наводящей ужас улыбкой, после чего бросает мне на колени конец серебряной цепи.
– У вас есть я.
Я удивленно моргаю, глядя на него.
– Давайте сразимся снова, – говорит скрейвер, сжимая и разжимая когти. – На этот раз пустите в ход не только кулаки.
Глава 41
Лия Мара
Мне приносят еду в обычное время, но, судя по всему, моя матушка не шутила. Мне нельзя покидать комнату. Моя стража отказывается со мной разговаривать. У меня есть кровать, книги и уборная, но больше ничего. Из окна, расположенного на высоте третьего этажа, я могу видеть тренировочные площадки и конюшни, но после того, как я увидела Грея в компании Ноллы Верин, я предпочитаю не смотреть в окно.
Меня никто не навещает.
Я скучаю по компании моих друзей, но больше всего я скучаю по своей сестре.
Мне очень хочется поговорить с ней. Мне очень хочется ей все объяснить.
Наступает третья ночь, и я лежу в кровати, уставившись в темноту и гадая, не заколют ли меня стражники мечами, если я попытаюсь прошмыгнуть мимо них.
Я знаю свою матушку, поэтому уверена, что меня заколют. Повезло, что матушка не заколола меня собственноручно.
На стене проносится тень, и я замираю. В темном углу комнаты мелькает какое-то движение, и я делаю резкий вдох.
Еще до того, как я успеваю подумать, отреагирует ли вообще стража на крик или нет, по комнате проносится порыв ледяного ветра.
– Не бойтесь, принцесса.
Айзек. Мои глаза широко распахиваются в поисках хотя бы частички света в темной комнате. Паника покидает меня, и у меня получается различить его темную кожу и пепельно-серые крылья, выглядывающие у скрейвера из-за плеч.
Шею Айзека по-прежнему охватывает серебряный ошейник, но цепь исчезла.
Я резко сажусь на кровати и бросаю взгляд в сторону двери.
– Что ты здесь делаешь? – шепотом спрашиваю я, опасаясь, что нас может услышать моя стража.
– Навещаю пленницу. Вы тоже меня навещали, когда я был заперт.
В моем горле образуется комок, а уголки губ опускаются вниз.
– Тебе лучше уйти, пока тебя не поймали, – я прижимаю кончики пальцев к векам, чтобы не дать слезам пролиться. – Я приношу всем одни лишь неприятности, Айзек.
– Может, и так, а вот я принес послание от нашего юного непокорного принца.
Я опускаю ладони и с удивлением смотрю на скрейвера.
– Что?
Айзек протягивает мне сложенный листок бумаги, и я едва не падаю с кровати в попытке схватить его. Сейчас поздно, чтобы зажигать свечу – стража поймет, что что-то не так. Я подхожу к окну, чтобы прочесть послание при свете луны.
Почерк у Грея корявый и размашистый. Слова написаны так быстро, будто он боялся, что его могут поймать.
Прости меня. Умоляю, прости меня. Я не хотел ставить тебя под угрозу. Если есть способ договориться о твоей свободе, дай мне знать. Твоя матушка играет в опасные игры, и я боюсь, что если буду действовать сам, то подвергну еще большему риску тебя или тех, кем ты дорожишь.
Я не могу перестать думать о тех скоротечных моментах, что мы провели на веранде, и задаюсь вопросом, стоило ли мне тогда предлагать тебе мой камзол. Однако моя память говорит мне, что ты замерзла, и сама мысль о том, что нужно было позволить тебе дрожать от холода, кажется мне невыносимой.
Я так же не могу перестать думать о тех скоротечных моментах после, когда, я надеюсь, тебе не было холодно.
Мне хочется откинуться на подушки и прижать его письмо к груди, но я отчаянно желаю увидеть, что еще он написал.
Я пришел к соглашению с твоей матушкой в попытке спасти невинные жизни. Я пытался включить в условия твою свободу, но твоя матушка отказалась это сделать. Если бы я мог при помощи магии немедленно оказаться у тебя в комнате, я бы это сделал.
По настоянию твоей матушки я провел много времени с твоей сестрой.
Моя рука сжимается на листе бумаги, но я заставляю себя читать дальше.
Она очень беспокоится за тебя. Храбрая девушка, которая наперегонки скакала со мной по городу, теперь может говорить лишь о том, как боится за тебя.
Как человеку, который провел много дней в попытках подобрать слова, чтобы обратиться к брату, мне кажется, ты должна об этом знать.
Твой Грей«Твой». Но он вовсе не мой.
На бумагу падает слезинка, и я торопливо ее смахиваю. Усилием воли я расправляю плечи и оборачиваюсь к
