Повозка постукивает колесами и скрипит, наполняя звуками тихий утренний воздух. Впереди должен ехать всадник в качестве дозорного, но я никого не вижу. Стража и лошади выглядят измученными.
– Мы ехали всю ночь без остановок?
– Да. Мы возвращаемся в Замок Железной розы, чтобы ты вернул нас домой, а потом тобой займется Рэн.
Эти слова проникают глубоко внутрь и мертвой хваткой сдавливают сердце.
– Замок Железной розы находится в двух днях езды от Риллиска, – говорю я. – Ты хочешь довести своих людей до изнеможения, чтобы сэкономить несколько часов?
Джейкоб сжимает зубы.
– Дастан сказал, что мы успеем вернуться к закату. Я никого не довожу до изнеможения.
– Вы ехали всю ночь и намереваетесь ехать весь день, – я бросаю взгляд на стражников, следующих за повозкой. – При том, что эти люди, скорее всего, с начала вчерашнего дня не отдыхали?
В глазах юноши мелькает нерешительность, но он хмурится.
– Ты больше здесь не командуешь. Я тебе не доверял раньше, и теперь не доверяю еще больше, потому что знаю, что ты все время просто прятался. Так что сиди и молчи, или я попрошу одного из стражников вставить тебе кляп.
Я двигаюсь, чтобы прислониться спиной к бортику повозки, и больше ничего не говорю.
Должно быть, Джейкоб не ожидал, что я его послушаю, потому что он выглядит подозрительным. Юноша подгоняет лошадь, чтобы ехать параллельно с Ноа. Они говорят тихо, и ветер доносит до меня лишь обрывки фраз, но я понимаю, что они обсуждают, будет ли более благоразумным не спешить.
Я не знаю, и мне все равно.
Мы продолжаем путь.
Солнце, в конце концов, начинает подниматься вверх от горизонта. Когда я замечаю Дастана, то обращаю внимание на то, что его челюсть потемнела от синяка. Командор не встречается со мной взглядом. Вообще никто не смотрит мне в глаза. Когда Тайко просыпается, он остается под скамейкой, но стражники тоже не обращают на него внимания.
Полуденная жара начинает давить на нас, и один из стражников бросает на пол повозки сыр, хлеб и флягу с водой. Мы с Тайко делим все напополам. Движения мальчика быстрые и резкие, как у кролика. Его взгляд все время остается настороженным.
Мы молчим. Я прислушиваюсь, надеясь получить хоть какую-нибудь информацию, но стражники ведут себя осторожно, и никто из них не пытается заговорить со мной.
К вечеру один из стражников падает с лошади.
Ноа осматривает мужчину, затем наклоняет голову и утирает пот со лба.
– Тепловой удар. Нам нужно разбить лагерь на ночь.
– Нет, – отвечает Джейкоб, испепеляя меня взглядом.
Я вскидываю брови, но ничего не говорю. Юноша недовольно хмурится.
– Джейк, – Ноа вздыхает. – Нам еще долго ехать. Я вымотался. Ты вымотался. Мне тоже хочется вернуться домой как можно скорее, но мы здесь пробыли уже несколько месяцев, и еще несколько дней разницы не сделают. Думаешь, Харпер захочет думать посреди ночи над тем, стоит ли ей возвращаться с нами или нет? Перестань упрямиться.
В итоге мы разбиваем лагерь. Один из стражников привязывает мои цепи к дереву, дергая за кандалы с такой силой, что я теряю равновесие и падаю. Он явно пытается развязать драку. Я помню, как скука и изнеможение могут испытывать характер стражника, поэтому я не поддаюсь на провокацию. Тайко не закован в цепи. Он прячется в сгущающейся темноте под тем же деревом, к которому привязали меня. Я хочу, чтобы мальчишка сбежал при первой возможности, но, в то же время, меня мучает страх, что Тайко могут убить.
Стемнело. Джейкоб, Ноа и стражники уснули. Не спит лишь Дастан, стоящий рядом с повозкой. Он остался в карауле.
Дастан устал не меньше других, и это очевидно, но я проникаюсь к нему уважением за то, что он ставит на первое место отдых своих подчиненных, а не свой собственный.
В конце концов, рядом со мной засыпает Тайко, свернувшись калачиком на сухой траве у корней дерева. Пространство между мной и Дастаном заполняет тишина, нарушаемая разве что редким потрескиванием костра, пламя в котором никто не поддерживает.
Я ничего не говорю Дастану, и он ничего не говорит мне. Я замечаю, что веки командора тяжелеют, и он пытается не заснуть. Несмотря на все произошедшее, я прекрасно понимаю, в каком положении Дастан сейчас находится. Скорее всего, я понимаю его лучше, чем кто-либо еще.
– Командор, – тихо окликаю его я.
Дастан тут же настораживается и подозрительно щурится, глядя на меня.
– Что?
– У тебя есть карты?
– Я не позволю себя обмануть и не сниму с тебя кандалы.
Я поднимаю повыше свои закованные запястья.
– Я и так могу держать раздачу. Кандалы снимать незачем.
Дастан мешкает в нерешительности, но затем, должно быть, понимает, что ничем особо не рискует, потому что он выпрямляется и пересекает лагерь, чтобы сесть напротив меня. Он ведет себя настороженно, держась от меня на расстоянии. Не спуская с меня взгляда, Дастан вытаскивает колоду карт из мешочка на поясе.
Дастан тасует колоду быстро и раздает карты с тренированной ловкостью. Я беру свою раздачу, он берет свою, и мы играем в молчании. В первой игре победа остается за ним, во второй – за мной. К тому времени как мы начинаем играть в третий раз, Дастан расслабляется в ритме карточной партии. Его взгляд сосредотачивается на раздаче, на перемещающихся между нами картах, но затем командор с грустью смотрит на меня, когда я выкладываю карту принца и захватываю одного из его королей.
Из рощицы неподалеку эхом разносится треск дерева, и мы оба вскидываем головы. Через мгновение из зарослей выпрыгивает олень и стремительно убегает в темноту.
Мы обмениваемся взглядами, после чего возвращаемся к картам.
Дастан выкладывает четверку мечей.
– Что касается того приема на арене. С броней. Ты спрашивал, кто меня ему научил, – Дастан встречается со мной взглядом. – Это был ты.
Я крою его карту девяткой мечей.
– Я знаю.
– Ты мог бы убить меня.
Я провожу рукой по подбородку и вздыхаю.
– Человеку не стоит умирать из-за какого-то спортивного поединка.
– Но ты мог бы сбежать, – спорит Дастан.
– Это верно, и за мою голову назначали бы награду, – я поднимаю на него взгляд. – Я не желаю тебе зла, Дастан.
– Тот человек, Йорн, сказал, что ты сражался вместо него. Сам он не мог из-за травмы.
Я киваю и жду, когда Дастан выложит свою карту.
Он внимательно наблюдает за мной.
– Он сказал, что это было проявлением доброты.
Я пожимаю плечами. Вероятнее, то было проявлением глупости.
Дастан продолжает говорить:
– Он сказал, что отказался бы от поединка, если бы увидел, что я буду его противником. Лучше отказаться, чем случайно покалечить члена Королевской гвардии, – он подбрасывает очередную карту в кучу. – Ты мог бы не участвовать.
Я
