Он не осознавал, что кричит, пока кто-то не ударил его в бок. От острой боли у него перехватило дыхание.

— Очнись! — взывала Винн, — Не позволяй ему взять над тобою верх!

Вся ярость Гассана, подпитываемая болью, подняла горящие линии, печати и знаки, заполнив его взор. Этот пламенный образ лег на видимый образ серой мантии, спокойно стоявшей во мраке. Но вдруг он услышал крики, треск ломающегося дерева и топот ног по лестнице. Серый капюшон слегка повернулся на шум, как это сделал и сам Гассан.

Остальные находились внизу, но по крайней мере кто-то один поднимался наверх. Меньше чем на миг, Гассан перевел взгляд и заглянул во мрак капюшона. Вся череда световых линий разлетелась на части. Как осколки стекла вместо плоти они резали и впивались в его разум. Он услышал злобное хихиканье в своей голове.

Теперь есть другая, которую я вновь заберу. Но не для себя. Она принадлежит своему создателю.

Невидимая сила пронзила все тело, и Гассан отшатнулся. Он видел, как серая мантия двинулась по коридору дальше в темноту. Он кое-как ухватился за дверной косяк, когда кто-то вылетел из подвала.

Магьер завертелась, оглядываясь по сторонам. Куда бы она ни поворачивалась, она, казалось, не видела застывшую прямо перед ней фигуру. Что-то не так было с ее лицом, хотя в темноте его было не разглядеть.

От усилившегося на него воздействия, Гассан вновь пошатнулся.

Выметайся… жалкий самозванец.

Винн начала кричать, притягивая его к себе, но все, что он мог сделать это сосредоточиться на Магьер. Он с трудом начертил один знак и мгновенье держал его перед мысленным взором. Прежде чем развеялось его средоточие, он бросил повеление в ее мысли.

— Ясность…

Гассан повалился назад, увлекая за собою Винн, и услышал, как захлопнулась входная дверь.

Магьер выбежала из подвала. Огнем горело нутро, внутренности выворачивало и все обуял голод. За месяц, что она провела в той темнице, питаясь ненавистью, порожденной страхом, с ней случилось нечто еще, о чем она никому не рассказывала.

Она забыла все, кроме имени, что ей не принадлежало.

Каждый раз, когда приходил и уходил ее истязатель, все меньше и меньше у нее оставалось воспоминаний, воспоминаний об ее прежней жизни. Забывались лица, места и события, словно вырывались кусок за куском или растворялись в гневе, панике и страхе, а затем… и в пустоте.

Последним, за что она упорно цеплялась впотьмах, было лишь имя.

Под конец она осталась совсем одна и не могла пошевелиться от слабости. С каждым визитом все больше и больше забывалось лицо того, кто носил это имя. Оно продолжало меркнуть во мраке ее клетки и разума. Она уже не могла вспомнить Лисила.

Даже когда он пришел за ней, первой ее мыслью было убить его.

Она раскрыла глаза, когда он заговорил, поскольку услышала голос, прозвучавший совсем рядом, а не в голове… не принадлежавший ее мучителю, но почему-то казавшийся знакомым. Это привело ее в ужас.

Когда она увидела его, а затем вспомнила, стало еще хуже.

Позже Магьер смирилась с произошедшим и держала случившееся в тайне. Она хранила это в том самом месте внутри себя, где всегда считала себя худшей угрозой, с которой мог бы столкнуться Лисил. Для нее он значил больше, чем кто-либо, и когда он ее нашел, она, возможно, убила бы его, если бы не была так слаба.

Магьер не пережила бы этого. Всякий раз, когда проскальзывала эта мысль, ей хотелось умереть.

Ворвавшись в коридор первого этажа, она остановилась. Она не задумывалась, чья плоть скрывалась под той мантией. Ей было наплевать. Голод усиленно нарастал, тем самым давая ей понять, что добыча поблизости. Хотя для ее полностью черных глаз коридор и был чуть ли не чересчур ярким, куда бы она не повернулась, она не могла найти то, за чем охотилась.

В другом конце коридора что-то задвигалось.

Когда она повернулась туда, ее ослепил тусклый свет, лившийся из открытой двери. В дверном проеме она увидела лишь темный силуэт, и голову, словно тонким острым клинком, пронзила боль. Настолько сильная боль, сопровождавшаяся единственным словом, прогнала голод.

— Ясность…

Прямо на глазах потемнел коридор, и Магьер похолодела.

Пламя, которого она так жаждала, угасло от двух мыслей:

Что она опять натворила, и где Лисил?

— Поднимайся!

Винн с трудом поднялась на колени после того, как домин упал навзничь, едва не раздавив ее. Незадолго до этого, она была уверена, что в коридоре промелькнула Магьер. Где-то там, в этом доме, остальные застряли в ловушке вместе с Халидой, и кто знает, что там происходило, или уже произошло.

Гассан лежал на спине, содрогаясь и задыхаясь, словно пораженный. Тень перепрыгнула через него и направилась к двери, но та даже не сдвинулась с места, когда собака ударила в нее передними лапами.

— Да, седьмое ж пекло. Гассан, пожалуйста… поднимайся! — умоляла Винн, дергая его за руку.

Его глаза широко распахнулись и, не моргая, смотрели на нее. Он качнулся, чтобы принять сидячее положение.

Винн торопливо огляделась вокруг в поисках посоха, который уронила, когда падала. Она с облегчением выдохнула, заметив его, повисшим на краю лестницы. Во всяком случае, кристалл не разбился. Она потянулась за ним.

— Они приближаются! — произнес Гассан за спиной.

Винн оглянулась, сжав посох у основания его продолговатого кристалла.

— Кто? Я видела только Магьер… и ту мантию.

— Мы должны попасть внутрь другим путем, — произнес Гассан.

Как ни странно, он посмотрел на козырек крыльца.

Винн не успела проследить за его взглядом, как посох стал вырываться из ее рук. Тень зарычала и отскочила от двери. Все, что Винн могла сделать, это покрепче сжать его, но посох дернули сильней. Колени заскользили, и, когда ее подтащили к краю крыльца, она насилу повернулась и заглянула в лицо новоявленному гвардейцу.

Откуда он взялся?

Одной рукой он держал конец ее посоха, а другой поднятый меч.

Она сделала единственное, что могла: схватила посох двумя руками и толкнула.

Винн так и не увидела, что произошло. Кто-то, или что-то, вцепилось в спущенный капюшон ее плаща и отдернуло. Она слышала, как надорвался ее плащ, а может быть капюшон, когда ее волокли через крыльцо. Когда она приподнялась, над ней возвышался Гассан. Тень, вздыбив шерсть на загривке, на полусогнутых лапах стояла у края площадки.

Приглушенный треск заставил Винн приподняться на одном колене и заглянуть за спину Тени.

Бротан выпрямился и выпустил из рук тело гвардейца. Шея мужчины была вывернута под неестественным углом, а голова висела, пока тот не шлепнулся на землю.

К горлу Винн подступила тошнота.

Она с трудом сглотнула, когда Гассан взял ее за руки.

— Где Оша?

Не обращая внимания на раскатистое предупреждение Тени, Бротан поднялся на