Я захожу в дом, сажусь на диван и беру пиво из рук Джейка. Игра начинается, и я пытаюсь сфокусироваться на ней, но мой разум все еще с Эмми. Я молюсь, чтобы она была в безопасности. Я не могу потерять ее снова. Каковы шансы, что это может произойти снова? Вероятно, один на миллион. Один, но все же шанс.
Я убедился, что никто из этой гребаной империи больше не навредит моей Эмми. Джейк и я, мы оба заботимся об этом последние несколько месяцев. Мы работали с Джозефом, чтобы найти людей, которые посещали вечеринки. Мы убираем их одного за другим.
Ник и Джозеф были теми, кто нажимает на курок, пока мы с Джейком остаемся с нашими девочками. Но мы в курсе всего, что у них происходит. Мы знаем, кто следующий и когда. Я наслаждаюсь теми моментами, когда узнаю, что пуля прошла сквозь сердце очередного мужчины. Что он больше никогда не сможет причинить боль другой девушке. Никогда не сможет причинить боль моей Эмми.
Есть только один ублюдок, которого мы еще не выследили. Донован Брэдли, адвокат из Лос-Анджелеса, тридцать пять лет, всегда носит дорогие костюмы, и, по моим сведениям, этот ублюдок думал, что Эмили принадлежит ему. Я хочу сам с ним разобраться.
― Канье, о чем ты, черт возьми, думаешь, когда сжимаешь губы, как тиски? Это громче, чем чертов телевизор.
Я поворачиваюсь к Джейку.
― Что-нибудь слышно от Джозефа или Ника?
Джейк вздыхает:
― Нет, они все еще ищут этого ублюдка. Они потеряли его в Мехико. Джозеф сказал, что у него пропали два парня. Тот, кто последним сообщил о Доноване во Флориде, и тот, который следовал за ним в Мехико. С тех пор о его парнях ничего не слышно. Джозеф злится. У него нет никаких зацепок, а его ребята продолжают исчезать. Каждый раз, когда я с ним разговариваю, он звучит так, будто готов убить. Думаю, единственное, что поддерживало его в здравом уме последние несколько месяцев, это убийство этих гребаных засранцев.
Джейк поворачивается лицом ко мне и продолжает:
― Лил спрашивала меня о телефонном разговоре, который подслушала. Я спрашивал Ника, закончена ли работа. Она спросила меня прямо, как всегда делает моя Лил. Я был честен с ней. Она знает, что мы делаем. Она сказала, что не хочет знать большего, и что она понимает. Черт, она ухмыльнулась и сделала мне лучший минет, который у меня когда-либо был. Моя женщина чертовски дерзкая и потрясающая, ― заканчивает Джейк с широкой улыбкой на лице.
Я не могу удержаться от улыбки. Лили вспыльчива. Она та женщина, которая потеряла так много, и все же в ней осталось так много борьбы. На ее фотографии Эмили смотрит чаще всего. Я знаю, Эмили боготворит Лили, но Эмми не осознает, что она такой же боец, если не больше, чем Лили. Моя девочка ― еще тот боец.
― Я собирался позвонить Джозефу, пока буду здесь, узнать последние новости. Я сделаю это сейчас.
Я киваю Джейку, и он достает телефон из заднего кармана. Он нажимает несколько кнопок, прежде чем включить громкую связь, и мы слышим звонок.
― Джейк, черт, я как раз собирался тебе звонить! ― отвечает Джозеф, крича в трубку.
Громкий рев двигателя и сильный ветер на заднем плане.
― Где тебя черти носят, Джозеф? ― спрашивает Джейк.
― Только что сошел с самолета в аэропорту Хастинга. Все изменилось. Нам нужно встретиться. Где я могу тебя найти?
Я смотрю на Джейка, потрясенный словами Джозефа.
Джейк дает Джозефу мой домашний адрес, и он прерывает звонок.
Мы оба удивлены и задаемся вопросом, что так сильно изменилось, что Джозеф О'Коннор хочет встретиться лично?
После часа волнений к моему дому подъезжает черный седан. До этого момента я видел Джозефа лишь на фото. Когда мы только начали поиски Эмили, он был первым в нашем списке. Но он оказался союзником, а не врагом. И он продолжает доказывать, что не похож на своего отца — монстра.
Из машины выходит высокий, широкоплечий мужчина с черными волосами. У него суровое лицо и решительный взгляд. Это всегда привлекало мое внимание к Джозефу. Его лицо на фото всегда отражало суровое воспитание и скверную жизнь. Он выглядел вечно злым.
За исключением фотографий, на которых он был с Алексой Кинглсли. Это были единственные случаи, когда я видел его хотя бы отдаленно счастливым. И он смотрел на нее так, словно она была всей его жизнью. Ради этой женщины он готов на все. Я не знаю, почему она сбежала от него, но уверен, что десятки мужчин по всему миру ее ищут. Он помогал нам с Джейком, но, когда появлялись зацепки по местонахождению Алексы, он все бросал, чтобы проверить свой источник. Мы понимаем. Досадно, что эти люди не умрут раньше, но мы понимаем: она нужна ему, как мне нужна Эмми, а Джейку — Лили. Они наши, а мы их. Для нас больше никого нет.
Джозеф поднимается по ступенькам и направляется к Джейку. Они пожимают друг другу руки и похлопывают по плечу.
Джозеф поворачивается ко мне и пожимает мою руку. Он смотрит мне прямо в глаза, и на его лице читается истинное раскаяние. Раскаяние за то, через что я прошел или, может быть, за то, через что пришлось пройти Эмми. Я стискиваю зубы. Я зол. Я знаю, что в произошедшем нет его вины, но он стоял в стороне и позволял случаться всему тому дерьму, что происходило с Эм. Я понимаю, насколько могущественным был его отец, но когда дело касается Эмми, здравый смысл оставляет меня, и все, что меня волнует, это то, что ее нужно было спасти в самом начале.
Я сильнее сжимаю его руку, вижу, как он вздрагивает, но не пытается отдернуть руку. На его лице все то же выражение сочувствия.
— Канье, — предупреждающе говорит Джейк.
Я отпускаю руку Джозефа и пытаюсь стряхнуть с себя мрачные мысли.
— Все нормально. Я понимаю, но нам нужно кое-что предпринять. Кое-что очень дерьмовое случится и скоро, — заявляет Джозеф.
Мы согласно киваем и направляемся в дом, но прежде, чем зайти в гостиную, Джозеф начинает говорить, и то, что он говорит, останавливает нас.
— Донован Брэдли ищет Эмили.
Джейк и я застываем на месте. Я не знаю, как у Джейка, но в этот
