Папа еще раз целует меня в волосы, долго и крепко, потом отстраняется и идет к Лили, заключая ее в крепкие объятия. Потом мама присоединяется к ним, и я вижу, как слезы текут из глаз Лили. Да, у моих родителей самые лучшие объятия. Я знаю, как Лили их ценит; любой бы оценил, потеряв собственных родителей.

Мои мама и папа отпускают ее и говорят, как они счастливы, что она присоединится к нашей семье. Глаза Лили блестят от возбуждения, но она слегка улыбается и потирает руки.

Джейк обнимает ее, и Лили отпускает его руки. Ее плечи расслабляются. Тревога исчезает, и на ее лице появляется довольное выражение.

Хмм, любовь. Это любовь, которая дарит тебе это чувство, ощущение, что все будет хорошо. Я знаю это. Я смотрю на Канье, разговаривающего с Домом. Мне знакомо это чувство. Я помню это.

На долю секунды я задумываюсь, что, может быть, я не чувствую этого, потому что больше не люблю Канье, но я знаю, что дело не в этом, Канье чувствует мою любовь. Дело в том, что я не принимаю его. Я не чувствовала любви пять лет. Разве я забыла, как ценить это, как принимать это?

Я отворачиваюсь от них и хмурю лоб, напрягая мозги в ожидании этих мгновений.

Канье обнимает меня в мой первый день в колледже. Я так нервничала. Одно объятие, и я знала, что все будет хорошо, потому что, несмотря ни на что, он был со мной.

Затем перед выпускными экзаменами. Канье крепко обнял меня, и я поняла, что сделаю все, что в моих силах.

Мой первый день преподавания. Одно объятие Канье, и я знала, что все будет хорошо.

В поле моего зрения появляется Канье. Его глаза сузились, как будто он знает, о чем я думаю.

— Эмми.

Я оглядываю двор в поисках выхода, яростно тряся головой. Я на грани срыва перед всеми, кто мне дорог.

— Эмми, не закрывай глаза. Те эмоции, которые ты испытываешь, ты должна испытать их. Открыть свои раны и позволить им кровоточить, чтобы ты могла двигаться дальше. Ты продолжаешь блокировать эти эмоции, но тебе нужно признать их, чтобы ты могли двинуться вперед.

— Пожалуйста, — умоляю я. — Не здесь. Я не хочу, чтобы моя семья видела, в каком я состоянии.

— О, детка, пойми уже, наконец, что они видят тебя, когда ты притворяешься тем, кем не являешься.

Я взбешенно смотрю на Канье.

— Я не притворяюсь, — закипаю я. — Это я, Канье. Вот чего вы не понимаете.

Я отворачиваюсь от него, успокаиваюсь и иду к Лили и Джейку, которые все еще разговаривают с моими родителями.

— Поздравляю вас, — говорю я и обнимаю их обоих. — Присмотри за моим братом, — шепчу я Лили на ухо.

— Всегда, — шепчет она в ответ.

Я прощаюсь со всеми. Родители крепко обнимают меня и шепчут, как они счастливы, что у меня все хорошо. В этот момент порезы на моих бедрах начинают предательски пульсировать, словно издеваясь надо мной. Я обнимаю их в ответ и быстро иду через дом, выхожу к дороге и вижу грузовик Канье. Я приехала с ним. Позади меня раздаются шаги. Я поворачиваюсь и вижу Дома.

— Уже уходишь, да? — говорит он, подняв бровь и улыбаясь.

— Хотела, пока не вспомнила, что Канье привез меня сюда. Хочешь помочь девушке и подвезти меня до дома?

Дом фыркает от смеха:

— И ощутить на себе гнев Канье за то, что отвез тебя домой? Ни за что.

Я вздыхаю. Отлично. Тогда я пойду пешком. До моего дома не далеко. Я вглядываюсь в дорогу, и по спине у меня пробегает страх, когда я вижу пустынную улицу без людей. Думаю, я могла бы подождать Канье.

— Эмми, я никогда не смогу понять, через что ты прошла, но я хочу, чтобы ты знала: если тебе нужно с кем-то поговорить, я всегда рядом.

Я киваю.

— Спасибо, Дом. Я ценю это, но я в порядке. Все хорошо, — говорю я со всей уверенностью, на которую только способна.

Лицо Дома смягчается, и он улыбается мне.

— Ты никогда не умела врать, Эм, но, черт возьми, ты стала в этом еще хуже. Сделай мне одолжение, ладно?

Я прищуриваюсь. Он еще один человек в моей жизни, который может читать меня, как книгу. Откройте меня и увидьте все кровавые и ужасные детали.

Я плотно сжимаю губы и киваю.

— Когда ты наконец почувствуешь улыбку, прежде чем она появится на твоем лице, — он указывает на уголок моего рта, где я раньше чувствовала улыбку — Держись за нее и не отпускай. Вспомни, почему ты улыбалась, запомни это и повторяй снова и снова, пока улыбка не станет естественной, без усилий.

Я медленно киваю. Глаза щиплет, но я не позволяю слезам появиться в уголках глаз. Почему они не перестают обращать внимание на мою боль? Почему они не перестают волноваться?

Потому что они тебя любят. Держись за это и не отпускай.

Звонит телефон Дома. Он смотрит на экран и его глаза сужаются, на лице отражается злость. Обняв меня, он быстро отходит к своей машине и уезжает так, что его колеса издают визг от трения о дорогу. Я качаю головой. Это же Дом. Он сумасбродный. Я надеюсь, что однажды он найдет девушку, которая усмирит его, а если нет, то придется ей соответствовать его взбалмошности.

Я сажусь на ступеньки перед домом брата. Прошло не много времени после ухода Дома, как я чувствую его присутствие позади себя, наблюдающего за мной какое-то время. Я же притворяюсь, что не замечаю его. Затем он говорит:

— Поехали.

Канье проходит мимо меня. Я встаю и следую за ним. Мы забираемся в его грузовик и молчим всю дорогу.

Когда мы приезжаем, я выпрыгиваю из машины, взбегаю по ступенькам и отпираю входную дверь. Хочу принять душ и избежать взрывоопасного разговора, который, как я вижу, назревает внутри Канье.

Я открываю дверь, прохожу в дом, и когда мои ступни касаются первой ступеньки лестницы, рука Канье сжимает мой локоть и разворачивает меня к себе.

Черты его лица смягчены, но решительны.

— Не важно, в какую запутанную игру играет твой разум, всегда помни, что я здесь и никуда не уйду. Если решишь выпустить свои негативные эмоции, дай мне знать. Я все еще буду здесь и после того, как ты скажешь мне, что ты на самом деле думаешь о себе.

Он не улавливает суть.

— Канье, взгляни на нас. Я стою