Я киваю. Да, сейчас, когда я снова вижу тетю, я понимаю, что не могу просто нырнуть под воду и исчезнуть. Даже если бы я решилась навсегда остаться с субмаринами, мне пришлось бы вернуться в Сихэвэн и обсудить мое решение с ней. И потом всё равно то и дело выходить на связь.
Но сейчас я и сама не знаю, чего хочу, и не могу вывалить на нее весь груз моих сомнений, поэтому я отвечаю лишь:
– Я пока не знаю, сколько мне еще понадобится времени. Но завтра утром я точно не смогу оказаться в школе.
– А где ты сейчас? – спрашивает она.
Я отмахиваюсь.
– Где-то на Большом Барьерном рифе. А чего нового у тебя?
– Ах, у меня все по-старому, – отвечает она. – Я буду рада, когда начнется школа и постоянная работа. Отпуск – это хорошо, но сейчас я уже достаточно отдохнула.
Тетя Милдред моет школьные туалеты. Я думаю, что это денег ей не хватает, а не работы.
– Ты общаешься с Норой?
Она кивает и улыбается.
– Она чертовски хорошо играет в го. Мне приходится очень стараться! И мы часто вместе готовим. Это очень весело.
Как хорошо, что моя тетя наконец-то нашла себе подругу. Нора Маккинни тоже член «Гипъюн Чингу» и говорит на языке жестов.
Я вижу, что тетя Милдред посматривает на часы.
– Она как раз должна прийти с минуты на минуту, мы договорились готовить вместе, – говорит она. – Может, ты хочешь с ней поговорить?
Нет, этого я точно не хочу. Нора неминуемо захотела бы знать абсолютно всё о моей жизни с субмаринами, а я сейчас не чувствую себя в силах рассказывать. Поэтому я придумываю отговорку:
– Не получится, планшет садится. Передай ей привет и скажи, что я как-нибудь сама ей позвоню.
– Жаль, – говорит тетя Милдред. – Она бы наверняка обрадовалась. Так ты еще не знаешь, когда вернешься?
Я даже не знаю, вернусь ли вообще, но этого я ей, конечно, не могу сказать, поэтому отвечаю:
– Нет, но я дам знать заранее.
После этого я просто прерываю звонок, чтобы было похоже, как будто у меня села батарейка.
Для начала мне нужно всё обдумать.
Ну что же, значит, завтра утром начинается школа. Выпускной класс, самый важный из всех. Невероятно. Стоит поторопиться с решением. Если я останусь жить с субмаринами, мне не нужны будут ни аттестат, ни учеба, ни профессия. Мне не придется подписывать гражданский договор, как только мне исполнится восемнадцать, мне не понадобится ни удостоверение личности, ни счет в банке, налоги мне тоже не нужно будет платить. Я буду просто собирать водоросли, растить детей и петь.
Проблема в том, что мне эта перспектива кажется довольно скучной.
Не так уж и плоха современная жизнь. Она, конечно, достаточно сложна, что есть, то есть, но зато жить ею интересно.
Можно читать книги, кататься на велике (если он у тебя есть), носить красивые платья (если ты можешь их себе позволить), и, хотя рыба, которую можно купить на суше, не идет ни в какое сравнение с той, что едят субмарины, выбор вкусной еды всё равно в тысячу раз больше, чем под водой! От одной мысли о том, что моя тетя будет сегодня потчевать свою подругу жарким из ягненка, у меня потекли слюнки.
Я снова беру планшет и изучаю карту окрестностей. Предположим, завтра утром я попрощаюсь с Всегда-Смеется и со всем племенем и поплыву на берег.
Это около двадцати пяти километров. Наверное, к вечеру я бы добралась. Я бы вышла из воды в окрестностях Боуэна, а в Боуэне есть вокзал, на котором два раза в день останавливается поезд береговой железной дороги, идущий на север. Утром – в 41 тик – это около десяти утра по неотрадиционалистской системе – и вечером – в 70 тиков, то есть около шестнадцати часов. Даже если я не буду никуда торопиться, я окажусь в Сихэвэне на выходных, а в первую неделю учебы, которая и так короткая, ничего важного не произойдет.
Планшет наливается весом в моих руках. Я просто не знаю, как мне быть дальше. Тут я вспоминаю, кому еще хотела позвонить. Я откашливаюсь, для проверки произношу вслух несколько слов вроде «привет», «добрый день» и «как дела». Ощущения непривычные, еще более непривычные, чем сила тяжести: я за четыре недели не произнесла ни слова!
Ну хорошо, сейчас всё наладится, говорю я себе и звоню Пигриту. На экране загорается индикатор звонка. Он горит довольно долго, пока наконец вместо него не появляется лицо. Но вместо лица моего лучшего друга я вижу лицо Сюзанны Кирк, с которой он теперь встречается.
– О, привет, Саха, – говорит она. А мне ужасно странно слышать ее голос, человеческий голос, который произносит слова и предложения.
– Привет, Сюзанна, – с трудом произношу я. – можешь Пигрита позвать?
– Да, погоди.
Она несет меня, а вернее, планшет, по комнате, и, когда на секунду мне на глаза попадается скелет, я понимаю, что это комната Пигрита. Сдается мне, что в эти четыре недели ему было чем заняться, кроме как штудировать латинские названия костей.
Наконец на экране появляется хорошо знакомая темнокожая физиономия с широким носом и сияющей улыбкой: Пигрит, который помог мне разобраться с загадкой моего происхождения.
– Привет, Саха! – кричит он. – Рад тебя видеть! Ну что, до тебя уже дошло, что завтра начинается школа?
Я вздыхаю.
– Нет, я совершенно об этом забыла. Я сейчас звонила тете, и она мне напомнила.
– Ну и как? Где ты сейчас?
– Я сижу на острове Нейрс Рок, если тебе это о чем-то говорит.
Пигрит щурится и задумывается, а потом издает короткий свист изумления.
– Ого! Это же Гибридная зона, да? Боуэн, Просерпайн, острова Уитсандей и всё такое. Ничего себе, как ты далеко забралась.
– Ну, у меня же тоже было целых четыре недели, – говорю я. – Мы путешествовали на Восточно-Австралийском течении.
– Что, правда?
– Было офигенно. – Так приятно видеть его, да и Сюзанну, которая выглядывает у него из-за плеча. – Ну а у вас что? Что творилось в Сихэвэне, пока меня не было?
Пигрит морщит лоб.
– Хм… дай-ка подумать…
– Понимаю, – подкалываю я его. – Вы провели все каникулы в постели и вообще ничего вокруг не замечали.
Сюзанна хихикает.
Мне не видно, покраснел ли Пигрит, у него слишком темная кожа, но, похоже, он несколько смущен.
– Ну не совсем так…
– Ну да, – соглашается Сюзанна, – пару раз мы были на Малом пляже.
Похоже, эти двое по уши влюблены. Мне становится завидно. Я вспоминаю Полоску-на-Животе и как она мне объясняла, что любовь – это очень просто. Похоже, так оно и есть – для всех, кроме меня.
– Нет, если серьезно, – говорит Пигрит, и внезапно голос его и правда звучит совершенно
