– Ты не вправе меня судить.
– Даже не собиралась. Но вы торчите на моей кухне непонятно зачем, и я не могу не сказать вам то, что думаю.
– Я пришла спросить, когда ты перестанешь мучить моего сына.
Я приподняла брови.
– О. Вы об этом вспомнили…
– Танни…
– Я скоро двадцать семь лет как Танни буду, – я поднялась, сдерживая клокочущую внутри ярость, – но вас я понять не могу. Какого набла вам вздумалось сообщать ему обо всем сейчас, когда он все пережил и все давно отпустил?! Вы даже ко мне приехать толком не смогли, опять под покровом ночи. Что, на сей раз об этом не знает даже ваш будущий супруг, который вместе с вами вас покрывал? И почему? Общение со мной вроде не порочит вашу драгоценную честь, которую вы просрали еще в девичестве, но долгие годы отчаянно боялись об этом сказать!
В конце я уже на нее орала. Я орала на нее так, как не орала никогда и ни на кого (кажется), и только когда осознала, что это внутри меня горит взрывающим грудь пламенем, заткнулась. Не потому, что сказала все, а потому что мне надо было это переварить. В смысле переварить то, как я на нее отреагировала.
Бэрри вскочила, шерсть на загривке встала дыбом, но я глянула на нее и скомандовала:
– К себе.
После чего виари беспрекословно ушла с кухни и устроилась на полу рядом с диваном.
– Ты права. – Инаира обернулась ей вслед, потом снова посмотрела на меня. – Ты права, Танни.
– Я знаю, что я права, – отрезала я. – Какого вам от меня надо?
– Почему вы до сих пор не вместе?
Вообще-то это было не ее дело. Это было категорически не ее дело, но я не стала об этом напоминать. Промолчала, потому что боялась, что если начну говорить, снова сорвусь на крик. И потому, что у меня не хватало сил просто позвонить Гроу и сказать: «Ты мне нужен. Ты мне безумно нужен». Что-то внутри не пускало, стягивало внутренности в комок.
Я боялась, что все будет хорошо. Все будет очень, безумно, невыносимо хорошо. А потом опять что-нибудь случится.
– В молодости я была страшной трусихой, – сказала Инаира. – Я боялась осуждения других иртханов и людей. Боялась того, что обо мне подумают и что скажут. Из-за своих страхов я отказалась от мужчины, с которым могла бы быть счастлива, и от сына, который теперь меня ненавидит. У меня был муж, но семьи у меня не было. Исключительно потому, что в свое время мне не хватило смелости просто открыться новой жизни и другому счастью. Не тому, которое для меня приготовил отец: да, он отрекся бы от меня, узнай о том, что случилось, но это можно было бы пережить. Нет, я предпочла все скрыть и остаться с мужчиной, которому не было до меня никакого дела, так же как мне до него. Это был договорной брак, таким он и оставался все эти годы.
– История вашей жизни меня совершенно не трогает, – сказала я.
– Знаю. Я просто хочу сказать, что ты повторяешь мою ошибку. Отказываешься от того, с кем можешь быть счастлива. Причин я не знаю, Танни, и это не мое дело. – Она усмехнулась. – Но если ты действительно его любишь, а ты любишь, иначе не набросилась бы на меня, не повторяй моих ошибок. Не позволяй страхам, какими бы они ни были, взять над тобой верх. Не позволяй им сделать несчастными тех, кто может быть счастлив. Кто может быть семьей.
Она не стала дожидаться ответа, возможно, потому что знала, что я не отвечу. Просто развернулась и вышла за дверь. Я опустилась на стул, сунула руки меж колен и посмотрела на пиццу.
– Бэрри! – крикнула. – Ее здесь слишком много для меня одной. Присоединишься?
Радостный цокот возвестил о том, что Бэрри будет счастлива разделить со мной трапезу. Когда мы доели пиццу, я вытащила смартфон и написала сообщение Гроу: «Ты мне очень нужен. Завтра на слушании Ленарда. И вообще». А потом выключила мобильный и пошла спать.
– Мы победили! Мы по-бе-ди-ли! – Ленард орал так, что на нас оглядывались прохожие, оказавшиеся возле здания суда. Потом он бросился ко мне обниматься, потом отстранился, судорожно вздохнул и сказал: – Лично я хочу выпить.
– Содовой, парень, – ответил Гроу и сунул ему в руки банку, которую по дороге купил в автомате.
– Да ну тебя, – наигранно-мрачно сказал Ленард, но банку все-таки взял. – Куда пойдем?
И правда, куда? Я оказалась к этому совершенно не готова. То есть я понимала, что надо куда-нибудь пойти, чтобы отметить, но с утра мне было совершенно не до этого. Я как-то внезапно ощутила все возможные страхи, которые до этого часа благополучно прятались внутри: в частности, о том, что я не замужем и буду с двумя детьми (для судьи и комиссии это может оказаться слишком), о том, что у меня нет опыта в воспитании, о том, что у меня были нелады в семье… Разумеется, адвокат Виалии Мэрдсток все это вывалил, но мой адвокат его сделал.
– Тут поблизости есть очень уютное место, – сообщил Гроу. – Можем пойти туда.
– Зная тебя, уютное – это со стрип-баром? – поинтересовался Ленард.
За что тот отвесил ему шутливый подзатыльник.
– Эй! – воскликнула я. – Мы перед зданием суда, между прочим. А это – избиение ребенка.
– На это ребенок и рассчитывает, – фыркнул Гроу, после чего Ленард показал ему неприличный жест.
Я вздохнула.
Похоже, в моих с Ленардом отношениях чего-то подобного явно не хватало.
– О стрип-барах до совершеннолетия не задумываемся, – сказала я.
Надеюсь, что получилось строго.
Ленард хохотнул:
– Танни, я же не в вакууме живу.
Я посмотрела на Гроу.
– Все, сворачиваем тему взрослых развлечений, – сказал он. – Кто со мной праздновать – выдвигаемся. Остальные могут и дальше упражняться в остроумии.
«Остальных» не нашлось, поэтому мы втроем выдвинулись к парковке. Разумеется, перед тем как Ленард окончательно переедет, нам предстояло еще уладить некоторые формальности, в частности, мне надо было подписать кучу документов, но решение суда вступило в силу с сегодняшнего дня. Если честно, мной тоже овладело какое-то странное возбуждение, не хуже, чем у Ленарда. Просто не верилось, что все позади, что мы наконец-то станем семьей. И… вот тут я слегка подвисала, потому что на тему «станем семьей» у меня с Гроу по-прежнему оставались вопросы.
То есть он, конечно, приехал и вообще первым делом поинтересовался, как мне могло прийти в голову, что он не приедет на слушание, но… Но.
На парковке мы столкнулись с Виалией Мэрдсток и ее адвокатом. На нас так дружелюбно посмотрели, что нам предлагалось испариться на месте, а я едва удержалась от того, чтобы повторить показанный Ленардом жест. Она шагнула было к нам, но наткнулась на пристальный взгляд Гроу, попятилась и, что-то бормоча себе под нос (явно не пожелания хорошего дня), ретировалась
