Еще один тупик.
- Вернемся к личным бумагам, - повторил Хеллборн.
- Ничего, - сказала Фамке примерно два часа спустя. - Да, тут еще много, но у меня уже глаза болят. Не послушать ли нам кассеты?
В библиотеке стоял весьма громоздкий магнитофон, к которому можно было подключать сразу три пары наушников. Так они и сделали. И снова ничего. Какие-то допросы, обрывки случайных разговоров, торопливые шпионские донесения -- и ни единого намека на зазеркальные миры.
- Мы не там ищем, - констатировал Джеймс.
- Ты не допускаешь даже мысли о том, что мы застряли здесь навсегда? - пробормотала Рыжая.
- Отставить панику, - отозвался Хеллборн. - Мы здесь всего несколько дней. В Драконии все было гораздо хуже. Да и в Тифлисе, если подумать.
- Не ври, в Тифлисе было весело, - возразила Солнышко. - А здесь - тоска и скука смертная. Пусть уже случится что-нибудь...
- Маленькое ненасытное чудовище! - возопил Джеймс. - Мы чудом спаслись из настоящего пекла, нас чуть не отправили на дно, меня чуть было не повесили...
- Это было давно, - отмахнулась Железная Дева. - Надо жить сегодняшним днем! Сегодня не случилось ровным счетом ничего интересного!
ДИНЬ-ДИЛИНЬ-ДИЛИНЬ! - внезапно услышали они. - ДИНЬ-ДИЛИНЬ-ДИЛИНЬ!
- Какой дурацкий дверной звонок, - заметила Фамке. - У твоего двойника совершенно нет вкуса.
Хеллборн не стал спорить и пошел открывать.
- Вот это сюрприз, - заметил Джеймс, оторвавшись от дверного глазка и открывая дверь. - Кто здесь жаловался на скуку?
На пороге стояла девушка в явно дешевом и крайне грубо сшитом сером платье. Что это, мешковина? Совершенно незнакомая девушка.
Больше того - египтянка.
Хеллборну не так часто приходилось сталкиваться с прекрасной половиной зеленой расы, поэтому его интерес можно было понять и простить.
- Кто вы и чем я могу вам помочь? - спросил Джеймс, сопровождая свои слова целой серией дежурных улыбок.
- Меня прислали из управления, чтобы служить вам, господин, - отвечала девушка, опуская глаза, делая книксен и одновременно протягивая Хеллборну пластиковую карточку. - Вот мои документы.
- Хм, - только и сказал Хеллборн, изучая карточку.
"Ида верх Нест.
Е-5978118.
Управление госбезопасности.
Отдел трудовых ресурсов.
Обслуживающий персонал.
Категория С".
"Ида верх Нест"? Где в этом мире произошла развилка, если египтянцы носят такие архаичные кельтские имена?! И что значит "категория С"?
- Добро пожаловать, - рассеянно пробормотал Хеллборн. - Проходите.
- Благодарю вас, господин, - еще один книксен.
"Господин"? Странное начало.
Джеймс проводил гостью в салон, где она немедленно застыла в самом центре оного салона и превратилась в некое подобие соляного столба.
Фамке, уже успевшая покинуть библиотеку, развалилась на диване и как зачарованная следила за новым персонажем своей собственной маленькой трагедии "Тоска зеленая". Хеллборн присел с ней рядом.
- И все-таки, зачем вы здесь? - осторожно спросил Джеймс.
- Чтобы служить вам, господин, - повторила египтянка, уставившись в пол.
- В смысле - помогать по хозяйству и все такое? - уточнил Хеллборн.
- Истинно так, господин. Исполнять ваши любые приказы и желания, господин.
- Ты не могла бы не называть меня "господин"? - нахмурился Хеллборн. - Это начинает утомлять.
- Прошу прощения, господин? - она явно не поняла последнюю просьбу.
- Сдается мне, у тебя какие-то проблемы с английским языком, - вздохнул Джеймс. - Омолло, наикурра, итипачче -- Do you understand the words that are coming out of my mouth?!
Ида верх Нест грохнулась на колени с такой скоростью, что едва не провалилась сквозь пол.
- Господин испытывает свою рабыню! - жалобно заголосила она. - Рабыня знает, что ей нельзя говорить на этом мерзком языке!
- Даже так? - удивился Хеллборн. - Допустим. Хм. Любые приказы и желания? - Джеймс помедлил. - Раздевайся.
Она немедленно выполнила приказ. В комнате воцарилась такая тишина, что Хеллборн мог слышать, как Фамке затаила дыхание.
Джеймс чувствовал себя последним мерзавцем, но он должен был это сделать. Покинув свое место на диване, он осмотрел девушку со всех сторон.
Метр семьдесят; не старше двадцати пяти лет; бледно-зеленая кожа -- нет, это не грим; она вздрогнула, когда Хеллборн осторожно дотронулся указательным пальцем до ее плеча; рыжие волосы -- не как у Фамке, совсем другой оттенок, "темно-рыжие"; нос с едва заметной горбинкой; и зеленые глаза, под цвет кожи. На теле никаких шрамов. татуировок, оружия или подслушивающих устройств.
- Можешь одеваться, - выдавил он, возвращаясь на место.
- Господин не хочет меня? - она была готова заплакать. - Умоляю, не отсылайте меня обратно! Рабыня знает, что у господина доброе сердце...
- Я не хочу тебя прямо сейчас, - рискнул заявить Хеллборн. - Господин устал. Госпожа проводит тебя в твою комнату. Потом господин придумает для тебя работу. Ты все поняла?
"Это была безумная импровизация".
- Да, господин, - быстро-быстро закивала Ида.
"Результат удовлетворительный".
- Фамке, будь добра, отведи ее в комнату для гостей... или куда-нибудь на кухню, если она решит, что гостевая комната слишком хороша для нее, - пробурчал Хеллборн.
- Пойдем, красавица! - Фамке вспорхнула с дивана и подхватила египтянку под локоть. - Не волнуйся, ты попала в хорошее место, здесь тебя никто не обидит, с тобой будут хорошо обращаться, ну и все такое.
Джеймс Хеллборн откинулся на спинку дивана и задумался.
"Куда я попал?!"
Если он все правильно понял -- если это не единственный уникальный экземпляр -- если это не представление -- если зеленая девушка не играла роль -- нет, нет, она не играла, внутренний детектор лжи молчал -- куда я попал?!
Свежие газеты, доступные в бенгальской столице, что-то писали о процветающем в Мандрагоре рабстве. Но Хеллборн тогда не придал особого значения этим словам. Решил, что речь идет о рабстве в переносном смысле. Обычное "капиталистическое рабство" коммунистической или ультра-либеральной пропаганды.
Но то, что он увидел сегодня... Неужели речь идет о настоящем рабстве, в "лучших" традициях античного мира? Как там, "говорящие животные", "говорящие инструменты", "живые-убитые"? "Живые мертвецы"?!
Нельзя сказать, чтобы Джеймс Хеллборн был таким уж фанатичным противником рабства. Да, среди Людей Его Круга рабовладение считалось чем-то неприличным. Среди его предков даже был один практикующий аболиционист -- капитан корабля-перехватчика, несколько лет подряд ловившего работорговцев у берегов Западной Африки или Восточной Бразилии. Несколько раз самому Хеллборну пришлось побывать в шкуре раба -- но строго говоря, он был всего лишь военнопленным, которому поручили тяжелую работу. Он бы и сам отправил вражеских военнопленных -- сколько их было захвачено за восемнадцать лет! -- на каторжные работы, и плевать,
