– Антон Викторович, с днём рождения вас, - прощебетала 'Макар Игнатьич' и поставила на стол кружку с задорной щенячьей мордой.

– Спасибо, Юль, только оно у меня в октябре...

– Не может быть.

– Да серьёзно! - Антону стало смешно. - Ну хочешь, паспорт покажу?

– Это я так ошиблась? Ой, ну надо же! - трепетный эльф едва не всхлипнул.

– Да ладно, Юль, с кем не бывает. Поздравление авансом - это здорово.

Несколько минут Антон сидел, тупо глядя в монитор. Под ложечкой шевелилось нехорошее чувство.

Март. Да, конечно, только в конце марта и могла родиться Агриппина. В самом конце марта, когда с крыш падают тяжёлые капли, когда с неба сыплется то колючий дождь, то смёрзшиеся снежинки, а иногда то и другое одновременно. Когда снег слёживается в неопрятные груды под тяжестью грязной корки, когда всё больше света достаётся дню и тем мрачнее кажутся сумерки, когда на душе так томно и странно. На стыке воды и огня, когда заканчиваются неповоротливые Рыбы и начинается непредсказуемый Овен.

Агриппина, да. Но не он же!

Рассердившись на себя, Антон принялся раскапывать бумажный мусор, какой всегда накапливается вокруг компьютера. Старые номера 'Взгляда в невозможное', распечатки науч-попа, наброски вкривь и вкось на мятых бумажках, mp3-сборники, книжка по html-вёрстке...

Неровно оборванный листок спланировал на пол, Антон дёрнулся его поймать и рассыпал всю стопку. Чертыхаясь, полез собирать. Дотянулся до улетевшей под батарею бумажки и недоумённо уставился на чёткие строчки:

'Феномен 'нехороших мест' весьма разнообразен как по своему происхождению, так и по симптомам проявления. Соответственно, и объясняющих теорий существует великое множество...'

Что за чёрт! Это был его недавний материал, набросанный округлым, даже изящным почерком с манерными петлями над 'д' и 'в'. Юлька что ли переписывала с экрана? Да нет, глупости, зачем бы это. И потом текст выглядит натуральным черновиком - с зачёркиваниями, исправлениями.

Словно испугавшись, он засунул листок в середину стопки и разом запихал весь бумажный хлам в корзину.

На следующее утро на рабочем месте его ждала кружка с горячим, только что заваренным чаем.

Можно было бы списать это на дружеский жест Козловского или робкие ухаживания Юльки, если бы не одно но: на дорогах не оказалось пробок, и Антон прибыл в редакцию первым.

Чай был зелёный с жасмином, его любимый.

Словно подстёгиваемый невнятной тревогой, Антон дописал ответы на очередную порцию глупых писем ('Как отличить чёрного колдуна от белого?', 'Что делать, если нашёл чужую булавку в одежде?', 'Покупать ли квартиру, если кошка не хочет в неё заходить?'), набросал материальчик по контактам с зелёными человечками и распечатал пару статей о контролируемых сновидениях - на будущее.

На следующий день на полях статей обнаружились заметки тем же округлым почерком. Заметки были дельными, сам Антон не написал бы лучше.

Или написал бы?

Или - написал?

В мусорной корзине валялся закончившийся тюбик губной помады. Довольно тёмный цвет, скорее коричневый, чем красный.

Антон почувствовал, что сходит с ума.

'К сожалению, время передачи 'С утра пораньше' заканчивается. Спасибо нашим гостям за интересный рассказ, это было очень познавательно,' - ворковал женский голос из радиоточки.

Антон разбил на сковородку второе яйцо.

'Напоминаю вам, что в следующем выпуске у нас в гостях редактор журнала 'Взгляд в невозможное' Агриппина. Не пропустите передачу 'С утра пораньше' завтра с утра пораньше.'

Яйцо плюхнулось на плиту. Антон в ступоре смотрел на пыльную коробку радиоточки, словно ждал подтверждения. Но откуда уже неслось:

'Там, где я родился. основной цвет был серый;

Солнце было не отличить от луны'...

Сейчас Антон не отличил бы солнца от яичной скорлупы. Совершенно идиотская ситуация: это бумаге всё равно, какого цвета на ней буквы, но по радио Антон с его баритоном никак не сошёл бы за женщину. И главное, почему его никто не предупредил!

Он не помнил, как добирался до редакции.

– По-видимому, это фальсификация, - главред был безмятежен, даже взгляд сегодня словно потеплел. - Вы не отдаёте себе отчёта, Антон Викторович, что ваш м-м-м... персонаж становится весьма популярным. Сколько интервью вы дали за последний месяц в глянцевые журналы?

– Два.

– Это приличная цифра. Похоже, у вас получилась действительно интересная личность. То, что Агриппину никто никогда не видел, лишь подогревает любопытство.

– Но на радио придётся расшифроваться!

– Да кто вам сказал, что вы будете выступать на радио? Вот увидите, завтра они скажут, что по каким- нибудь немыслимым причинам участие Агриппины откладывается. Мы создаём свои сенсации, они свои, вот и всё.

Но Антон уже не мог успокоиться.

На следующее утро он загодя занял пост возле радиоточки. Как назло, звук то и дело пропадал, а ближе к началу 'С утра пораньше' и вовсе перешёл в хрипы с повизгиваниями. Вроде бы сквозь помехи слышался женский голос, но был ли это голос ведущей или её гостьи, и что они говорили об Агриппине, разобрать не удалось.

Антон пожалел, что не предупредил кого-нибудь из знакомых. Но что он мог им сказать? Мне кажется, что я должен выступать по радио, но не могу этого сделать, потому что это должна быть женщина? Бред собачий.

В конце концов, любая тётка может сесть перед микрофоном и сказать, что она Агриппина. Кто станет уличать в обмане какую-то местечковую радиостанцию.

На его клавиатуре лежала обёртка с куском шоколадки. Антон меланхолично дожевал её, предпочитая не задумываться, кто съел первую половину.

На автобусной остановке ветер мотал объявление про встречу с читателями. Антон обречённо прочёл в списке приглашённых имя Агриппины.

Билетов на встречу в кассах не оставалось.

Следующее явление Агриппины должно было произойти на телевидении, в программе 'Битва гигантов'. Антон чувствовал себя щепкой, попавшей в водоворот.

За час до передачи у него сломался телевизор. Жившие поблизости знакомые к телефону не подходили.

В половине восьмого он позвонил к соседу.

– Дядь Коль, у вас телевизор нормально показывает?

– Да вроде...

На экране мелькала реклама какого-то сока, следом запрыгали мобильные телефоны. Напроситься посидеть подольше Антону было неловко, не настолько близкие отношения он с соседями поддерживал.

Никто из редакции, как оказалось, эту передачу тоже не видел. Агриппина окружала Антона, но оставалась неуловимой.